Небо Титана

Максимов Макс

В этом скафандре обогрев еще будет работать полтора часа. В запасном, что лежит в кузове, заряда еще на десять часов. Вот и все время отведенное мне. У коллег моих расклад приблизительно такой же. А мы думали, что погибнем от удушья, но нет, кислорода осталось на несколько дней.

***

Дальше решили не ехать. До сферы примерно сто километров. Но даже не взирая на это расстояние, мы не могли чувствовать себя в безопасности от нее. Мы так и не поняли алгоритма ее поведения, а значит, в любое время может произойти все что угодно.

Стоим

сзади буровой возле кузова. Вокруг непроглядная тьма, порывы ветра и дождь. Буровую решили выключить, чтоб не тратить энергию. Фонари на скафандрах тоже отключили, все кроме Мингли. Единственное, что работало, это общий чат, он практически не расходовал энергию. Хотя можно было бы и без него обойтись — просто кричать через скафандры.

— Надо место освободить в кузове, — говорит Мингли, чтоб гайки кидать удобно было. Давайте все что там лежит на улицу вынесем. Только воду и баллоны в салон.

Мы вынесли пятиметровые геологические буры, которых там было штук десять, какие-то сумки, тенты, веревки, различные крепежные устройства, пустые пластиковые контейнеры и прочую геологическую утварь, которой пользовались Данте и Лео. Самих геологов оставили лежать в кузове. Я еще раз проверил Леонардно — пока что мертв. Когда я выносил последний моток полиэтиленового тента, мне вдруг во тьме померещилось, будто что-то пролетело над нами. Я даже вздрогнул. Включаю фонарь, снимаю с пояса пистолет и смотрю в небо. Никого.

— Ты чего? — спрашивает Стив из кузова.

— Жорж, — говорю я, он тоже на улице стоит, а остальные в кузове, — ты видел?

— Что?

— Над нами сейчас что-то пролетело, — говорю, а сам продолжаю вверх смотреть.

— Нет, — отвечает биолог.

— Показалось может, — думаю.

— Идите сюда, — говорит капитан, — места вроде бы хватит для гаек. Вдруг ответит…

34. Сюрприз

Подождите, — говорит Жорж и включает фонарь, — тут что-то…

Биолог отходит от буровой. Я иду за ним. Пройдя метров двадцать, мы останавливаемся возле норы диаметром чуть более метра.

— Вон еще одна, — говорит Жорж.

— Стой, — говорю, — мало ли кто там!

Но биолог уже безрассудно бежит ко второму отверстию.

— Тут еще, — говорит он, — и еще! Смотри!

К нам подходят остальные.

— Я думаю, нам лучше уехать, — говорит командир, — уходим, быстро!

— Смотрите! — Жорж направляет свет на одну из нор. Мы на мгновение смогли увидеть существо, которое, как только на него посветили, юркнуло вниз. Единственное, что мне бросилось в глаза, это огромные по сравнению с его головой, уши.

— Я сомневаюсь, что они опасны, — говорит Жорж, — напоминает наших сурикатов.

— Всё, хватит! — уже со злобой произносит Мингли, — я сказал, все в буровую!

Геологическое барахло, которое мы выгрузили из кузова, обратно складывать не стали. Поехали дальше на юг.

— В середине девятнадцатого века Чарльз Дарвин обнаружил очень

необычный для того времени цветок, — внезапно говорит Жорж, сидя позади меня, — если я не ошибаюсь, цветок этот прислали ему с Мадагаскара. Дарвин обратил внимание на то, что у цветка этого очень глубокий нектарник. Чтоб добраться до нектара, насекомому необходимо иметь невероятно длинный хоботок. Дарвин предположил, что в районе распространения этих цветов должно существовать какое-то насекомое-опылитель с таким вот хоботком длинной сантиметров сорок. В будущем мои коллеги открыли бабочку из семейства бражниковых с непропорционально длинным хоботком как раз в тридцать-сорок сантиметров.

— Это ты к чему, — говорю.

— К тому, что на этих существо тут кто-то должен охотиться, — предполагает биолог, — если у них огромные уши, и они прячутся в норах, значит должен существовать какой-то бесшумный хищник, который питается ими. Вероятно, он эволюционно должен был развивать тихий полет, а они — слух.

— Значит, мне не показалось, что кто-то пролетел над нами.

— Из буровой без надобности не выходим, — приказывает Мингли.

— Большие уши еще нужны, чтобы регулировать теплообмен, — говорит Стив, — как у зайцев.

— Согласен, — отвечает Жорж, — но у ушей зайцев регуляция теплообмена, это все же второстепенная функция.

Мы проехали несколько километров и, прежде чем остановится, сделали пару кругов осматривая местность. Никаких нор тут не было.

***

Я стою в кузове. Мингли напротив меня с листком бумаги и карандашом, Стив и Жорж сидят на полу, а Саид заканчивает выставлять тахеометр по уровню. Налобные фонари горят у всех. Только что мы проверили геологов — Данте начал потихоньку приходить в себя и перестал бредить, а Леонардо все еще мертв.

— Луч, что нам делать дальше? — говорю я и подкидываю гайки.

Во мраке кузова мы рыскаем по грязному полу в поисках трех крошечных металлических предметов, связывающих нас с высшим разумом. Находим. Саид стреляет лазером, Мингли записывает букву, Стив и Жорж подают мне гайки. И так раз двадцать.

“Я нашел подходящую цивилизацию” — получаем мы ответ через несколько минут.

— Ничего не понимаю, — Мингли встает. В раздумье проходит по кузову до выхода и обратно.

— Я нашел подходящую цивилизацию, — повторяю я озадачено.

— Почему нельзя просто прямо говорить, как есть? — говорит Жорж недовольно.

— В том то и дело, — говорит Саид, — если посмотреть все его ответы, то он как раз и говорит прямо, как есть. Без лишних слов и пояснений.

— Какую еще к чертям собачьим цивилизацию он нашел?! — продолжает возмущаться Жорж, — мы тут помрем через десять часов от холода! Причем тут цивилизация?!

Стив подобрал гайки и дал их мне.

— Луч, мы не понимаем, — говорю я.

Гайки разлетаются по полу. В скупом свете фонарей мы подсвечиваем их для Саида. Тот вновь замеряет треугольники, а капитан делает записи.