Небо за стёклами (сборник)
Шрифт:
— На районные соревнования позову, придешь?
Не задумываясь кивнула:
— Позовешь — приду.
— Ты пей шампанское, — сказал он.
Рассмеялась:
— А это не обязательно.
Покончили с мороженым. Валя, придерживая фужер за тоненькую ножку, чуть водила нм по стеклу столика. Неожиданно она сказала:
— Я закройщицей хотела бы стать. У меня, все говорят, линия есть.
Зачем это она сказала? Похвастаться, что ли, думала? Не к чему было говорить.
Но он, кажется, и не обратил внимания на ее слова.
Вадим проводил ее до самого дома. Ни о чем они не уславливались. Он сказал, что завтра у него тренировка. Бросили друг другу на прощание "увидимся" и разошлись.
Переждав на лестнице несколько минут, Валя бегом бросилась в хозяйственный магазин и вскоре уже, запыхавшись, предстала перед матерью с сеткой, наполненной пачками порошка.
— Ты где же это была? Я уж не знаю что и думать!
Валя быстро стянула пальто, повесила его на плечики, сняла шапку и, отряхнув ее, повернулась к матери:
— Была, мама. Ну, так получилось… Бывает же. Не сердись, пожалуйста. Я тебе помогу постирать… Мне даже хочется…
Помнилось, как пришла в понедельник на фабрику. Еще приближалась к проходной, тревожилась — а ну он ждет у входа или во дворе, где расходятся корпуса. По дороге задумывала, какие они скажут друг другу первые слова. Или прищуривала глаза и видела его сидящим рядом за столиком со сдвинутой на затылок шапкой и прядкой волос, спадающих на лоб, А то вдруг ей казалось, что ничего этого не было — субботнего утра, темного зала кино. Не было и его. Не было потом и улицы с заснеженными липами и пузырьков в ледяном шампанском — все это ей просто померещилось.
Когда подходила к фабрике, казалось, что все знают, как она, забыв обо всем, побежала за Вадимом, стоило ему только ее позвать. Знают и посмеиваются. Больше всею боялась той минуты, когда встретится с ним и все, кто будет рядом, увидят, что с нею делается.
С этими мыслями и дошла до своего цеха и удивилась, что никто и ни о чем ее не спросил и любопытных взглядов не было. День начался, как обычный рабочий день. Юлия Федоровна назначала операции. Дружно стучали машины, ползли из-под иглы клинья маркизета, звучало радио…
Для всех, но не для неё.
За окнами синело, и валил мокрый снег. Шили при электрическом свете, как и в начале зимы, а для нее словно пришла весна. Сегодня любопытная Лера к ней не проявляла внимания. Не до Вали ей сейчас. По приметной бледности лица можно было догадаться, что выходные дни Тараканенко не проскучала дома. Если бы Лера пригляделась к Вале Дорониной, она бы с удивлением заметила, что пришла та на работу в своих чуть ли не лучших туфлях и что волосы Вали были прибраны с особой тщательностью, а глаза смотрели живо и весело.
Все-таки не прошло незаметным Валино настроение. Когда она сдавала работу, Юлия Федоровна спросила:
— Ты что это сегодня такая?
Валя покраснела, но сделала вид, что не поняла вопроса.
— Какая?
— Как именинница выглядишь.
— А-а, в гости иду к подружке. День рождения, — по-прежнему краснея, солгала Валя.
В перерыве Валя пошла в столовую. Среди ребят Вадима видно не было. Напрасно она задержалась и после конца работы, сделав вид, что хочет закончить операцию. Он и не заглянул в цех.
В одиночестве шла домой. Началась оттепель, и под ногами было мокро. Не жалея дорогих туфель, она ступала по раскисшему снегу. Она прикидывала, чем сейчас займется дома и как проведет вечер. О Вадиме старалась теперь не думать. И вдруг он вырос перед ней, кажется на том же месте, что и в субботу.
— Здравствуй!
От неожиданности Валя вздрогнула. Стоял улыбающийся, руки в карманах пальто.
— Ты как здесь, откуда?
— Обогнал тебя и жду.
— Как же успел?
— Уметь надо.
Довольно улыбнулся.
— Я тебя видел сегодня. Два раза. Утром и потом…
— Почему же не подошел?
— Да так. Не хочу, чтобы на фабрике видели. У нас механики — горлопаны, и потом девчонки… Тебе тоже зачем… Пошли опять в кино. Я билеты еще вчера взял. "Великан" на Петроградской. Новая комедия идет. Посмеемся. Начало в двадцать. Дуй домой, поешь, — он посмотрел на часы. — Я через час подгребу сюда же.
— Спасибо. Я занята сегодня. Я не могу, — сказала Валя.
— Занята? — кажется, он удивился. — Чем?
— Есть дело.
Вот какой! Она должна по первому его зову бежать, куда ему вздумается… А сам не подошел на фабрике, боялся, увидят ребята. Ну и что? Почему? Выходит, можно смеяться над тем, что он дружит с такой девчонкой. И билет опять взял в кино куда-то далеко, не хочет, чтобы их замечали вместе. Еще полчаса тому назад она была бы счастлива, если бы Вадим опять позвал ее, но теперь нет, как бы ей того ни хотелось…
— И нельзя?.. — продолжал он.
— Не могу.
Взглянула на Вадима и вдруг увидела, что он совершенно скис. Растерянно топтался на месте. Для чего-то вынул из пальто два соединенных билетика и печально смотрел на них. Вале даже сделалось жаль его. Он славный и, наверное, совсем бесхитростный, а может, к тому же еще и стеснительный, потому и боялся, чтобы их увидели. Но отступать было поздно. Нельзя было отступать.
— Пойди с кем-нибудь, — посоветовала Валя.
Он взглянул ей в глаза так, словно хотел сказать: "С кем я еще могу пойти?" Но ничего не сказал и убрал билеты.
О чем еще было говорить? Оба помолчали.
— Ну, пока тогда. Я пойду, — сказал он.
— До свиданья.
Так и разошлись.
Весь вечер у Вали было плохое настроение. Мать, заметив это, не трогала ее. Пробовала читать — не шло.
Смотрела старую картину по телевизору и ловила себя на том, что совсем не вникает в то, что происходит на экране.