Небополитика. Путь правды - разведка. Теория и практика "мягкой силы"
Шрифт:
Его оценки характеризуют такие слова: «Наша партия ужасающе слаба, если она что–то и представляет из себя, то только как рычаг воли первого лица. Когда есть воля. А если завтра ее не будет? Вот отчего пока нельзя отменить контроль чекистов над партией. Это во-первых. И, во–вторых, пока необходимо всячески душить торгаша, то есть человека, который ставит исключительно на власть денег. Он нам страшен не сам по себе, а тем, что через него в тело общества и государства непременно входит зараза — поголовная страсть к наживе, к поборам, взяткам, левым деньгам». Верхушка же партии не вполне отвечает своему назначению и склонна к жадности. «Скорее всего, они все продадут и позволят подкупить себя со стороны противника и его агентуры. Но я знаю: пока основная цель общественного движения сохранится, а она сохранится еще не менее 20–30 лет после моей смерти, враг ничего не добьется. Однако едва цель будет изменена
После Второй мировой войны, когда от капиталистической системы отпали Китай и страны народной демократии в Европе, Станину наконец удалось подобрать команду умелых управленцев, способную осуществить мобилизационный проект победы социализма в условиях «образования мощного социалистического лагеря, противостоящего лагерю капитализма» и «распада единого всеохватывающего мирового рынка на два параллельных мировых рынка, тоже противостоящих друг другу». Практика успешного осуществления ядерного проекта СССР поставила во главе этой команды «восточной деспотии» руководителя госбезопасности Л. П. Берию. Однако партийную бюрократию, «прячущуюся за реквизитами Интернационала», — Хрущев, Микоян — Сталин победить не смог. Клан бюрократов уничтожил и его, и нарождавшееся в СССР сословие технократов–социалистов.
После внезапной смерти Сталина 5 марта 1953 года страна оказалась на развилке. Под волевым началом госбезопасности (группа Берии), опираясь на традицию восточной деспотии и азиатского способа производства («товарное производство без частной собственности и без капиталистов»), СССР мог бы пойти по отличному от Запада нестяжательному пути «всенародного блага». Где коммуны или общины–артели, где нет коррупции и невыгодно воровать (промкооперация) стали бы опорой нового социалистического государства. «Социализм — это не столько выдумка политических болтунов, сколько реальная система отношений, при которой верховенство имеют классические принципы морали и нравственности, человек способен органически слиться с окружающей природой. Возможности планеты обмежеваны, поэтому материальное потребление так или иначе когда–нибудь будет лимитировано, тогда как духовное потребление не будет знать никаких ограничений, придавая высший смысл личным судьбам…»
Однако в результате «дворцовых переворотов» 1953–1956 годов проводники сталинского курса восточной деспотии во благо народа проиграли. Победили партийные бюрократы — наследники европейских ценностей Коммунистического интернационала. Что же оставалось делать победителям после смерти Сталина, как не осудить его террор против бюрократии и, пожиная лавры его побед, установить режим коллективной власти высших партийных чинов вместо личной власти диктатора — Отца нации?
Но, восторжествовав, бюрократия осталась без правящего класса. В марксизме править может только класс, в чьих руках находятся средства производства. В странах Запада править можно на основе права частной собственности, тогда правит буржуазия. Либо общественной собственности — в руках сетевой организации пролетариев — партии, которую класс может контролировать в центре и на местах, отстаивая интересы в ячейках сети. Государственная же собственность всю власть отдает вертикали бюрократии. Контролировать бюрократию рабочий класс не может, потому что у него нет собственности. Контролировать бюрократию может система восточной деспотии с абсолютной властью вождя–отца. Что и делал Сталин.
3.1.3. Лучший критерий истины — практика
Иными словами, проблема краха СССР сводится к проблеме отсутствия национального правящего класса. Правящий класс -это много больше, чем политэкономия. Это нравственное и культурное наследие, которое создается веками, и процесс передачи этого наследия из поколения в поколение не менее важен для воспроизводства правящего класса, чем передача по наследству капитала или земельной ренты. Но в России — и это проклятье всех народов, испытавших на себе агрессию западной цивилизации, — полноценное воспроизводство правящего класса было нарушено уже в начале XVIII века в результате модернизации Петра I. Тем не менее, несмотря на свою культурную зависимость от Западной Европы в течение трех столетий, в России был свой национальный правящий класс, и он дал стране такие фигуры подлинно национальной и одновременно мировой культуры, как А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой. Но это был феодальный класс в целом, в силу специфики русского сердца оказавшийся не способным перейти к капиталистическим формам хозяйствования (в отличие от немецкого пруссачества или японских феодалов и самураев).
Итак, дворянство как класс ушло и уже
А раз так, то крупные российские капиталисты в культурном смысле будут неизбежно вестернизироваться. Даже средние капиталисты в России предпочитают обучать своих детей на Западе. К Западу, особенно США, они будут тяготеть и в силу своей исконной нелегитимности в общественном сознании, неизбежного роста социальных антагонизмов и классовой борьбы. Их патриотизм зависит только от сохранности их кошелька. Никаких культурных национальных корней, кроме советских мещанских, у них нет.
Что касается мелкой буржуазии, а она в России растет, то это традиционно патриотическая среда, за исключением секций, зависящих от западного бизнеса. Но в монополистическую эпоху мелкая и даже средняя буржуазия не имеют никакого политического значения, кроме голосов на выборах. Поэтому, как мы теперь знаем, власть и бизнес в РФ легко преодолели свой «узкий национализм» и объявили о своем возвращении в «мировую цивилизацию». Прав оказался Троцкий, чей анализ остался верен главной догме марксизма о приоритете классовых интересов над национальными.
Конвертировав себя в «нормальный» класс, советская номенклатура поступила по–марксистски и как истинный интернационалист, но только финансового, а не пролетарского интернационала. Она положила свой кошелек в западный банк и расселилась с семьями в Лондоне и Нью—Йорке. Естественно, что для подвигов финансового интернационализма она должна была решительно покончить со своим «узким национализмом», за который ее проклинали три поколения троцкистов. Новая буржуазия в РФ категорически не хочет строить капитализм в одной отдельно взятой стране. «Хватит, это мы уже проходили», — говорит она и мечтает о «мировой революции». Во главе этой революции стоят американские неоконы, чьи идейные лидеры прошли школу неотроцкизма и неогегельянства. У этой революции звездно–полосатый флаг вместо красного и американская конституция вместо Коммунистического манифеста. Под этот флаг наших капиталистов ведет здоровый классовый инстинкт. Потому что под мировой властью США их кошельки будут в безопасности, а в России не будут.
Так каким же может быть квазиправящий слой у капиталистической России?
Правящий слой (бюрократия) — не класс, а потому не может не обманывать себя относительно основ своей легитимности, своего права править. Не может сам не верить в свою легенду. И когда он теряет эту веру, это верный признак того, что он готовится сменить ее на другую. Так и кадры советской бюрократии должны были пройти период разочарования в марксизме, «морального негодования» перед ужасами сталинизма и даже самоочищения и «покаяния», чтобы легендировать себя сторонниками демократии, рыночной экономики и прав человека. При этом кумовство, клановость, групповщина — неизбежные явления любой бюрократической организации. Но борьба за власть между группами обязательно легендируется или маркируется идеологически и политически. В диалектике это левые и правые, либералы и государственники, троцкисты и сталинисты. Более того, для борьбы кланам необходима поддержка внешних сил, у которых есть свои интересы. И эти интересы требуют выражения в сфере политики. Но фракции бюрократии таки ищут союзников за пределами страны. Так было в СССР и сегодня в России.
А за пределами страны в союзниках у либералов рыночников оказались неоконы (глобалисты–неоконсерваторы) США с технологией создания в советской, а затем российской экономике и социальной сфере управляемого хаоса. Главным инструментом хаоса выступает вытеснение из сознания людей духовного идеала, ценностей и идеологии. Управляемый хаос создает специфическую среду расслабленного национального духа, разлагающегося коррупцией государства и национальных традиций. Среду, комфортную для экспорта терроризма, религиозного экстремизма, национального сепаратизма и наркотической заразы. Цель управляемого хаоса -демонтаж национального государства и традиционной культуры. И их замена новым мировым порядком общества «новых кочевников». Соответствующая этому символика с лозунгом NOVUS ORDO SECLORUM (лат. «Новая орда, повторившаяся в цикле») изображена на купюре достоинством 1 USD. Страна же, попавшая под воздействие технологии управляемого хаоса, лишается субъективности развития. То есть таким образом устраняется конкурент США в захвате будущего.