Небрежный купидон
Шрифт:
– Хорошо, - сказал Мейсон.
– А как насчет добровольного признания? Они разрешают опубликовать его?
– Ни в коем случае!
– закричал Бергер.
– После того, как подозреваемый сознался в содеянном, полиция не разрешит, чтобы его признание была опубликовано.
– Что ж, - сказал Мейсон, - посмотрим на другую сторону картины. Предположим, что подозреваемый упорно твердит о своей непричастности к преступлению. Неужели Суд может запретить ему открыто заявить широкой публике о своей невиновности?
– Конечно, нет.
– Именно таково
– Суд мог бы запретить публикацию сообщения о тестировании полиграфом, показывающим вину человека, после его ареста. В нашем случае человек не был арестован, но его довели до такого состояния злословие и прямые инсинуации, что он добровольно идет на научное обследование с помощью полиграфа. Мы слишком долго раздумываем о правомерности применения этих научных тестов для доказательства вины и совсем не думаем об использовании их для установления невиновности. Человек, репутация которого запятнана косвенными уликами, а то и прямыми обвинениями, имеет право добиваться того, чтобы его репутация была восстановлена.
– Вы не дослушали меня до конца, Мейсон, - взревел Бергер.
– Я могу сказать, что в надлежащее время и в надлежащем месте _я_ намереваюсь просить Суд принять меры.
– Какой Суд?
– Который будет судить Сельму Ансон.
– Вы собираетесь ее судить?
– спросил Мейсон.
– У нас имеются вещественные доказательства, которые в настоящее время мы оцениваем, - сообщил Бергер.
– И мне кажется вполне вероятным, что миссис Ансон будут судить, невзирая на шумиху, которой вы рассчитывали запутать дело.
– И вы намерены сделать это заявление в печати?
– Я уже обрисовал прессе позицию прокуратуры в манере, приличествующей представителям закона.
– Другими словами, вы пытаетесь противодействовать моей публикации, сказал Мейсон.
– Ничего подобного. Меня попросили изложить позицию прокуратуры, и я это сделал.
– Когда мы окажемся в суде, - сказал Мейсон, - я непременно взгляну на ваше достойное заявление и проверю, нет ли в нем чего-то такого, что предназначено для целенаправленного, отнюдь не объективного воздействия на общественное мнение.
– Вам будет не до этого!
– заметил Бергер.
– Представляю, как вы будете выглядеть, когда потерпите поражение после такой публикации в газете.
– Человек всегда считается невиновным до тех пор, - сказал Мейсон, пока его вина не будет доказана, мистер Бергер.
– Благодарю вас, что вы предоставили мне возможность оживить в памяти основное юридическое правило, - с сарказмом ответил Бергер.
– Не стоит благодарности, - весело сказал Мейсон.
– Обращайтесь ко мне всякий раз, когда захотите вспомнить то, что исчезло у вас из памяти.
Бергер резко повесил трубку.
Мейсон улыбнулся Делле Стрит.
– Окружной прокурор сказал, что сделал заявление в печати.
– Оно уже опубликовано?
– Появятся в вечернем выпуске, - сказал Мейсон.
Снова раздался телефонный звонок.
– Да, Герти?
– сказала Делла Стрит
– Требует?
– переспросил Мейсон.
– Так говорит Герти. Требует.
– Пригласи его, - сказал Мейсон, - раз уж он требует. Послушаем, что он скажет.
Делла Стрит с минуту колебалась, затеи нехотя подошла к двери в приемную и открыла ее.
– Входите, мистер Финдли, - сказала она.
Джордж Финдли, рослый и широкоплечий мужчина двадцати восьми лет, словно ураган ворвался в кабинет.
– Какого черта вы пытаетесь делать?
– спросил он у Мейсона.
Мейсон внимательно посмотрел на посетителя.
– В данный момент я пытаюсь выяснить, чего вы хотите, - сказал он. Я не принимаю посетителей без предварительной договоренности, а для вас сделал исключение только потому, что вы выглядите весьма расстроенным. Так что же вам угодно?
– Вы вмешиваетесь в семейные дела!
– обвинил Финдли.
– Присаживайтесь, - предложил Мейсон.
– И объясните мне, почему я не должен вмешиваться в семейные дела? Адвокатам очень часто приходится это делать.
– Тут совсем другая ситуация, - заявил Финдли.
– Эта женщина настоящая интриганка. Она уже отправила на тот свет своего мужа, а как только ей удастся заполучить дядю Ди, она отравит и его. Дядя Ди не протянет и двух лет.
– Вы готовы это доказать?
– спросил Мейсон.
– Совершенно верно, я готов это доказать.
– Тогда вам не следует попусту тратить время на разговоры со мной, заметил Мейсон.
– Отправляйтесь к окружному прокурору.
– Именно по этой причине, - сказал Финдли, - я и хотел поговорить с вами.
– Вот как?
– усмехнулся Мейсон.
– Ну, раз вы уже здесь, выкладывайте, что у вас на уме.
– Вы представляете Сельму Ансон, - сказал Финдли.
– Мне глубоко безразлично ее прошлое, пусть она еще убьет десяток мужей, лишь бы не трогала дядю Ди. Он милейший и доверчивый человек, который совершенно не умеет разбираться в окружающих, а особенно в людях типа Сельмы Ансон. Он считает ее такой, какой она ему кажется, принимая все за чистую монету. Так вот, я предоставил Сельме Ансон возможность выйти сухой из воды. Как я понимаю, она ухватилась за нее, но тут в игру вмешались вы и все испортили.
– Каким образом?
– Своим проклятым тестированием на "детекторе лжи".
– Это вовсе не было проклятым тестированием на "детекторе лжи", усмехнулся Мейсон, - а тест при помощи детектора правды. Я хотел установить точно, что моя клиентка говорит правду.
– Не знаю, чего вы добиваетесь, - сказал Финдли, - и меня это ни не интересует. Показания "детектора лжи" не примут во внимание на суде.
– Пожалуйста, - произнес Мейсон, - успокойтесь и внимательно выслушайте то, что я скажу. Я заставил свою клиентку подвергнуться допросу эксперта, а тот использовал при этом полиграф точно так, как врач мог бы использовать стетоскоп.