Нечаянная любовь
Шрифт:
– Я не сомневаюсь, что вы не хуже меня знаете, как называется эта профессия.
Его слова разорвали воздух, точно удар хлыстом.
Рия вся сжалась, – не зная, как быть. Не может же она объяснить ему, что дядюшка купил ей квартиру на деньги, которые удалось выручить за имение ее отца и которые находились под его попечительством до тех пор, пока она не достигла совершеннолетия! Она смотрела на него молча, лихорадочно размышляя. Он же с презрением отвернулся, плотно сжав губы.
– Невероятно, просто невероятно, – горько пробормотал он, приподнимаясь в кресле. – За таким прекрасным фасадом – и вдруг такая грязь. Я ошибся, вы уже вполне
В его безжалостных глазах горели дьявольские огоньки, и Рия съежилась, а сердце у нее ушло в пятки.
Греческий аэропорт оказался маленьким, грязным и чрезвычайно душным. Влажный воздух, облепивший ее со всех сторон, едва они вышли на улицу, вонял маслом и дымом. Рия, как во сне, с трудом спустилась по крутой лестнице. Перед глазами у нее все плыло, и она дрожала, хотя после их последней стычки Димитриос вернулся в свое кресло окруженный сильным запахом виски и не произнес больше ни слова.
– Садитесь.
Она с опаской забралась в блестящий белый «феррари», припаркованный у дверей аэропорта. Черная обивка пахла натуральной кожей. Когда он запустил двигатель, Рия осторожно глянула в его напряженное лицо.
– Нам далеко ехать?
– Ровно столько, сколько нужно.
Он не собирался идти на примирение.
Небо почти сразу потемнело, превратившись в черное бархатное одеяло, на котором мерцали мириады маленьких звездочек, спокойных и мирных. Но внутри автомобиля атмосфера была грозовая. Проехав несколько миль по шоссе, Димитриос двинул свою мощную приземистую машину в сторону холмов, и они какое-то время упорно поднимались по узкой неровной дороге. Наконец он остановился на небольшой автомобильной стоянке и со вздохом откинулся на спинку сиденья, не снимая рук с рулевого колеса в кожаной оплетке. Рия бросила на него осторожный взгляд.
– Не смотрите на меня так, будто я сейчас проглочу вас живьем, – сказал он густым басом, и уголок его рта угрожающе дернулся. – Мне просто показалось, что вы хотите выпить.
Он открыл дверцу и помог ей выбраться из машины, слегка дотронувшись до ее руки. От этого прикосновения у нее тут же побежали мурашки по коже, напоминая ей, что надо быть начеку. Небольшой дворик был совершенно пуст, если не считать малюсенькой разукрашенной голубятни и нескольких расставленных тут и там деревянных столов и скамей. Здесь было не так жарко. Димитриос вошел в арку и через несколько секунд появился с двумя высокими фужерами, в которых плавало много всяких фруктов и позвякивали кусочки льда.
– Как вы себя чувствуете?
Живые голубые глаза разом поглотили ее бледное лицо.
– Не знаю, – ответила она тупо, желая только одного – положить раскалывающуюся голову на деревянный стол и уснуть, вдыхая ароматный воздух. Он осторожно сел, стараясь не дотрагиваться до нее, и вытянул ноги под резным столом. Она неуверенно на него посмотрела.
– Вы боитесь меня. Почему? – медленно спросил Димитриос, перехватив ее взгляд. – Разговор в самолете? – Сильные твердые губы искривились в усмешке. – Сейчас, немного подумав, я решил, что, наверное, был излишне суров. Я не знаю, да и не хочу знать, где вы взяли деньги на квартиру, добавил
– А почему вы вдруг поняли, что я не… та, о ком вы говорили? – поинтересовалась Рия, твердо глядя ему в глаза.
– Скажем так, я знал немало женщин и вполне могу распознать куртизанку, – сухо объяснил Димитриос. – А вы явно к ним не относитесь.
Рия покраснела, вспомнив, как испугалась, когда он так беспардонно приставал к ней еще в ее квартире.
– Да и этого они делать не умеют, – мягко пробормотал он, слегка поглаживая пальцем ее раскрасневшуюся щеку.
От этого легкого прикосновения ее предательское тело вдруг содрогнулось, и она резко отстранилась. Он фыркнул.
– Oreos, oreos, – прошептал он медленно, рассматривая каждую черточку ее лица, и маленький дворик вдруг стал тревожно интимным.
– Что означает ваше «oreos»? – спросила Рия, делая вид, что с ней все в порядке, и нервно отпивая глоток коктейля, – надо было как-то нарушить эту атмосферу интимности.
– Oreos? Ну-ну, дорогая, я уверен, что вы уже слышали это слово, спокойно сказал Димитриос. И что-то вдруг изменилось. – Не поверю, чтобы Никое не говорил вам, как вы красивы и как манят эти мягкие серые глаза, а затем вдруг скрываются за ресницами, как за ширмой, и доводят человека до безумия. Как ваши губки…
– Прекратите, – умоляюще произнесла она дрожащим голосом. – Пожалуйста, Диметриос!
– Надо же, вы впервые назвали меня по имени, – мягко сказал он, как бы обволакивая ее лаской слов. – Не так уж трудно, а?
Его смуглое лицо казалось особенно красивым в полумраке южного дворика, белые зубы поблескивали в улыбке.
Она резко поднялась, нечаянно толкнув свой стакан – он упал на пол, покрытый брусчаткой, и с резким звоном разбился на тысячу мелких осколков. – Ой, извините! – воскликнула она, прижимаясь к побеленной стене таверны, еще хранившей дневной жар.
Димитриос спокойно подобрал ноги и встал, не сводя с нее насмешливых голубых глаз.
– Что это вы так заторопились, моя маленькая голубка? – вкрадчиво спросил он, приподняв ее подбородок так, что она вынуждена была посмотреть ему в лицо. Другой рукой он придерживал ее за спину. – Мне казалось, что вам доставляет удовольствие слышать, как вы нравитесь мужчинам, как запросто вы можете завоевать их бедные сердца.
Он говорил, а рука его неумолимо привлекала ее все ближе и ближе. В конце концов она оказалась прижатой к нему всем телом, чувствуя дурманящий запах его кожи.
– Или вы испытываете отвращение ко мне?
Она была как в тисках между стеной таверны и его мощным телом, и стоило ей пошевелиться, как объятие становилось еще теснее.
– Вы полны противоречий. Это что, часть игры? А эта застенчивая наивность – продуманный способ держать мужчину в напряжении? Должен вам заметить, что вы стоите на краю пропасти, но именно это меня и привлекает. Очень привлекает, – добавил он, проводя пальцем по ее подрагивающим губам.
– Пожалуйста, отпустите меня, – судорожно прошептала она, чувствуя, как кровь приливает к ее животу и ее заполняет такая нега, о которой раньше она и понятия не имела. Он глянул на нее сверху вниз, этот загадочный иностранец, и она вдруг почувствовала, что и в нем зарождается страсть, и у него перехватило дыхание.