Нечего терять, или Мужчину делает женщина
Шрифт:
– Да, ты очень предусмотрительный. Но я имела в виду совсем не это. Мне сейчас и так не сладко, а ты делаешь еще хуже. Мог бы хоть немного меня пощадить и не рассказывать, что был у любовницы.
– Ты предпочитаешь вранье?
– Иногда лучше сладкая ложь, чем горькая правда.
– Хорошо, если тебе так этого хочется, с этой минуты я буду врать самым наглым образом. – Андрей засмеялся. В его смехе я услышала истеричные нотки.
Захотелось разрыдаться, но я все же смогла взять себя
– Можно подумать, что ты не врал мне раньше, – сказала я. – Просто сейчас тебе хочется уколоть меня как можно больнее.
– Ладно, родная, забудем. – Андрей обнял меня за плечи. – Ты значишь для меня намного больше, чем все вместе взятые женщины на свете. Послезавтра я уезжаю на целый месяц. Я бы хотел, чтобы ты поехала со мной. Ты рада?
– Куда ты уезжаешь? – оторопела я.
– На реку. Я уже говорил тебе, но ты в последнее время так увлечена своими мнимыми болячками, что ничего не хочешь слышать. Мы поедем под Екатеринбург. Сплавляться будем по Чусовой.
Слегка отодвинувшись от Андрея, я взяла его за руку и сжала что было сил. Тот слегка поморщился, но не издал ни звука.
– Слушай, мы не можем поехать, – произнесла я словно во сне. – Мы не поедем, – повторила я.
– Почему?
– Потому что диагноз подтвердился. Завтра меня положат в онкологическую больницу. Я очень больна. По правде говоря, мои шансы ничтожны. Ты должен быть рядом, иначе мне просто не выкарабкаться.
– И как называется твоя болезнь? – с вызовом спросил Андрей.
– Лимфогранулематоз.
– Ты долго запоминала это навороченное название?
– Такой диагноз заучивать не приходится. Он намертво врезается в память. Проще говоря, это рак лимфы… Понимаешь? Это рак…
Андрей изменился в лице и снова закурил.
– Ты хочешь сказать, что у тебя… онкология? – спросил он после затяжной паузы. – И ты поверила отечественной медицине?
– Есть результаты анализов, и от этого никуда не денешься.
– Ерунда! Ты совершенно здоровая женщина!
– Ну почему ты не хочешь мне верить?
– Потому что ты вбила себе в голову невесть что, веришь каким-то анализам! Не надо думать о болезни, тогда и болеть не будешь. Так ты поедешь со мной или нет?
Меня охватило чувство беспомощности. Самый близкий человек не хотел понять меня. Я сползла на пол и обхватила колени руками.
– Андрей, господи… Ну почему же ты такой жестокий? – словно в бреду шептала я. – Ну неужели в тебе не осталось ничего человеческого? Если бы ты заболел, я бы сутками сидела у твоей кровати и выходила бы тебя…
– Не нужно громких слов, Виктория. Я задал тебе вопрос, а ты на него не ответила, – раздраженно оборвал Андрей.
Собрав последние силы, я сжала кулаки и процедила сквозь зубы:
–
– Не поедешь так не поедешь. – Муж безразлично пожал плечами и встал с дивана. – Жаль. Мое дело предложить… Я и не думал, что этот месяц мне придется провести без тебя. Мне хотелось, чтобы ты была рядом.
– Ты поедешь без меня? – спросила я с отчаянием.
– Конечно, а ты сомневалась? Я не полный дурак и не собираюсь сидеть у кровати мнимой тяжелобольной и выслушивать полнейший бред.
– А сейчас ты куда собрался?
– Я снял квартиру. Переночую там.
– Ты снял квартиру?!
– Представь себе.
– Но зачем?
– Затем, что мне иногда хочется побыть одному. Я устал от тебя, от этой квартиры и от жизни, которую ты пытаешься мне навязать. Короче, я умываю руки. Появлюсь, когда посчитаю нужным. – Андрей встал и направился в прихожую.
Как только он открыл дверь, я бросилась к нему с криком:
– Постой! Не оставляй меня одну!
Он посмотрел на меня как на пустое место и отвернулся. Дверь с грохотом захлопнулась. У меня потемнело в глазах…
Глава 2
Не помню, как прошла ночь. Утром приехал папа и повез меня в больницу. Я, как могла, держала себя в руках и старательно избегала сочувствующих взглядов отца. Я чувствовала себя словно виноватой и за свою внезапную болезнь, и за неудавшуюся семейную жизнь…
Где-то там, в другом измерении, остались заботливая мама, мой единственный сын и непутевый муж. Впереди новая, неведомая мне ранее борьба, битва за собственную жизнь, за право находиться рядом со своими близкими.
Чувствовала я себя паршиво. Сильно кружилась голова, подташнивало, я вся обливалась потом. К тому же еще жара в тридцать с лишним градусов. Июнь. Кто-то рванул на Кипр, кто-то в Сочи, а кто-то загорает на даче в ближайшем Подмосковье, и только я, словно маленькая девочка, иду за ручку с отцом и стараюсь из последних сил не потерять сознание.
Я украдкой взглянула на отца, и сердце мое сжалось от жалости. Мне показалось, что он состарился лет на десять. Лицо осунулось, седые виски стали еще белее. Болезнь не щадит ни того, кто болеет, ни его близких.
В больнице нам пришлось долго ждать своей очереди в приемный покой в душном, неприятно пахнущем коридоре. Уставшие больные люди стояли, опираясь о стену, некоторые садились прямо на пол, кто-то постанывал от боли. В очереди были пожилые, молодые и совсем юные. Мы все были обречены, но очень хотели жить и, как утопающие, хватались за соломинку, надеясь на современную медицину и Бога.