Нечеловеческий фактор
Шрифт:
— Ты чего, Гал? — спросила Вера.
— Не говори другим, — Галина прошептала ей на ухо. — Морозит меня. Температура, наверное. Как-то не по себе, нехорошо как-то… Видно, заболею.
Машина прогрелась на полной мощности, Шувалов сорвал свой «ИЛ-18» с тормозов и через три минуты разбега он уже выходил на эшелон пятьсот, а за ним сразу на тысячу метров.
— Красиво поднялся, — улыбнулся ему Шарипов.
Миша Шувалов поднял вверх большой палец. Согласился.
****
В хвосте самолёта, прямо перед туалетом на трёх креслах никак не могли откинуть назад спинки сидений студенты второго курса нового Алма-Атинского
Но Амирбек был прилежным отличником, сыном зама председателя горисполкома, играл на домбре, гитаре и скрипке после курсов в Доме культуры. В самом начале шестьдесят третьего он вычитал в Казахстанской правде, что создан и набирает первых абитуриентов «Нархоз» в столице. А у Бахытжана, Игоря и Гены была мрачная перспектива — однажды попасться в руки милиции и сесть лет на пять. Они с восьмого класса «обносили» частные домишки и квартиры в пятиэтажках. Воровали только деньги, а больших сумм у жителей Аягуза не было, потому и отловить домушников на крупных или дорогих покупках милиция не могла. А ребятишкам на водку и закуску хватало. Как хватало и ума не ходить в единственный ресторан или заметные кафе. Пили дома у кого-то из троих, после чего шли в Дом культуры на танцы, где дрались с пацанами, живущими на левой стороне реки Аягуз, липли к девчонкам и покуривали с дружками анашу за углом ДК.
Амирбек сманил их веским аргументом. В год открытия институт будет набирать практически всех, кто на вступительные придёт. Факультеты должны быть заполнены, чтобы институт мог красиво выглядеть перед своим министерством. Бахыт, Игорёк и Геннадий ни черта не знали, учились на тройки, и то благодаря пофигистам-учителям, которые не желали показывать городскому отделу народного образования, что преподают они неважно, что двоечников много. А потому их и не было вообще.
— После института распределят вас обратно в Аягуз, — нарисовал хорошую перспективу Амирбек. — Меня отец приберёт в горисполком, а вы разбежитесь по хорошим местам. У нас от современных экономистов не откажется ни известный во всём СССР Аягузский мясокомбинат, ни наши маслозавод и шерстопрядильная фабрика, ни завод железобетонных изделий и пивзавод. Клёво же! Или на зоне хлебать баланду интереснее? Уговорил, в общем. И вот они после лихой пьянки летели сдавать экзамены за первое полугодие второго курса.
В головах было пусто после самогона и дешевой закуски. Но души их рвались к не такому уж и далёкому завершению студенческих мучений и поступлению на хорошие денежные должности в родном Аягузе. Только вот вздремнуть надо было, а спинки последних сидений упирались в стенку туалета и не ложились. Гена поднялся и пошел вперёд. Через один ряд и ещё на передних трёх рядах все места занимали парнишки в одинаковых синих тёплых куртках, в одинаковых полосатых шапочках вязаных с шишкой наверху. У каждого на коленях лежали одинаковые красно-зелёные длинные спортивные сумки.
— Мужики, — Гена стукнул крайнего по плечу. — Вы поменяйтесь с нами местами. Нас трое. И вас тоже. Только вы просто сидите, а мы с похмелья на сессию в институт летим. Нам маленько поспать надо. А кресла последние не раскладываются.
— Во, понеслась! — сидящий спереди крупный молодой мужичок в такой же одежде повернулся и уставился на Гену.
— Ну и чё? — прокашлял он, пробежав глазом по Генкиной фигуре сверху до низу. — А мы лыжники. На республиканское первенство едем побеждать. Мы Семипалатинские. А вы?
— Из Аягуза мы, — подошел Игорь. — Земляки. Вот как люди добрые из одного родного края дайте нам свои кресла. А то у нас тыквы трещат. А завтра экзамен и два зачёта. Поспать надо чуток.
— А ху- ху не хо-хо? — поднялся тот, кого Гена по плечу постучал. — Нам нужны удобные места и хорошее питание. Мы выигрывать у алма-атинских летим. И у кустанайских. Честь области на кону. А вы — дерёвня. Аягузская, шелупень. Живёте у черта в заднице, а понтов как у москвичей. Спи сидя, бляха. Тоже мне — шишка. Пошел куда всех козлов посылают!
Тут сзади пробил собой дыру в коллективе беседующих крупный студент Бахытжан и въехал с разбега грубияну в челюсть. Все в синих куртках подпрыгнули, ветром вылетели в кучу и стали доставать студентов кулаками, куда можно было достать. Аягузцы к этим развлечениям привыкли давно. Городок маленький, а амбиции у пацанов как и везде — великие. И стали они успешно отмахиваться. Кому-то нос разбили, кому-то губу. Зуб выбили одному. Как потом выяснилось — тренеру. Он разнять пытался. И кто зуб вышиб — в этой карусели никто бы не разобрал. Остальные пассажиры рядом закричали, не вмешиваясь, но кто-то всё же побежал к стюардессам.
Валентина и Галя прибежали, пытались уговорить молодых-горячих разойтись. Не вышло. Один спортсмен прихватил их под руки и отволок к занавеске.
— Тут сидите. А то кто-нибудь вам красивую внешность изменит на противоположную. Случайно.
И убежал махаться.
Галя пошла в кабину и рассказала всё Шувалову.
— Ты за автопилотом пригляди, — сказал Шарипов Володе Горюнову, второму пилоту. — А мы пойдём с Михой эту бригаду успокоим.
Они побежали к дерущимся и за метр до летающих беспорядочно кулаков остановились.
— Эй, я командир корабля, — крикнул Шувалов. — Разойдись немедленно! Вы мне центровку самолёта нарушаете. Законов физики не знаете? А ещё спортсмены да студенты! Завалимся в штопор — и ку-ку. Ваши соревнования, и сессия пятёрочная для вас накроются тазом медным. И даже могил не будет. Не соберут вас по кускам. Высота — восемь километров.
Шарипов всё же для убедительности крепко прихватил Гену за руку, а свою пронёс крюком мимо лиц лыжников и всадил большой кулак студенту в шею. Гена хватнул ртом воздух и завалился под ноги землякам.
Шувалов зацепил своей лапой локоть спортсмена и сдавил связки так, что лыжник охнул и присел, издавая хриплый стон.
— Я сейчас свяжусь с землёй, — Шувалов Миша говорил громко, чтобы моторы не мешали всем слушать. — Наряд милиции будет вас в порту ждать. Я и стюардессы видели, кто дрался. Вот драчунов я лично и сдам наряду. С ним и разбирайтесь. Хулиганство в летящем самолёте милиция особо строго наказывает. Все поняли? Сели, где сидели и чтоб ни звука. Или точно вызову в порт милицию.