Нечеловеческий взгляд
Шрифт:
Тихонько приоткрыв тяжелую резную дверь буфетного шкафа, Тимофей бесшумно вынырнул наружу. Увидев растерянную Екатерину Дмитриевну, стоящую в нелепой позе у стены (уже без туфли в руке, как сразу же заметил зоркий кошачий глаз!), Тимофей смекнул, что угроза расправы и вправду миновала. Тогда он начал озираться в поисках того, кто мог бы издавать мяукающие звуки, однако не обнаружил ни одной особы кошачьей породы. Жаль, ибо где-то на дальних горизонтах сознания он уже рисовал себе нежную мордочку бело-рыжего цвета с яркими зелеными глазами, которые он регулярно наблюдал на подоконнике в доме напротив.
Единственный вывод, который приходил в голову, был несколько странен. Но с ним приходилось мириться, ибо в комнате, кроме него и застывшей дамы, никого не было. Тогда Тимофей подумал второй раз и логично предположил, что именно она, то есть дама, пытается с ним поговорить, но, будучи малообразованной в языках, не в состоянии это сделать грамотно. Несмотря на всю свою пушистость, кот не знал, что Екатерина Дмитриевна владела несколькими языками и успешно пользовалась этими умениями, когда ее приглашали в архив библиотеки, чтобы перевести или рассортировать по каталогам историческую придворную корреспонденцию.
Тимофей благородно решил оказать несчастной помощь, подошел к ней поближе и попытался начать разговор – медленно и очень внятно. Каково же было его удивление, когда Екатерина Дмитриевна, вся сотканная из этикета и воспитания, ничего не ответив, отвернулась от него к стене и стала слегка дергать застрявшую часть прически в тщетных попытках извлечь ее из камня. При этом она слегка постанывала. Словом, мурлыкать у нее опять не получалось. Увидев, что дама в безнадежном положении, Тимофей, истинный кавалер от природы, не мог оставить ее в беде. Кроме того, он рассчитал, что свободно передвигающийся поставщик еды лучше прикованного к стене. Легким прыжком он взлетел на стул, потом на плечо несчастной, потом на стенку и, махнув лапкой, высвободил завитую прядь из заточения. Приземляясь, он изящным движением кончика хвоста вытолкнул из стенки застрявший подол платья. Все произошло не просто быстро, а молниеносно, так что Екатерина Дмитриевна даже не успела испугаться. Когда же она почувствовала свободу движения головой и всем телом, то и вовсе забыла о неподобающем использовании ее плеча в качестве трамплина для прыжка. Освобожденная дама поправила прическу, нежно провела ладонью по голове Тимофея, который тут же весь изогнулся, чтобы максимально увеличить площадь поглаживания. Слова похвалы начались с уже знакомого «Ах, ты», но продолжились приятным «мой хороший». И все это было произнесено хоть и не благообразным мурлыканием, но покладистым и благодарным тоном, соответствующим положению спасенного.
Тимофей, довольный и веселый, отправился в свой уголок почивать перед обедом. Ибо каким-то особым внутренним нюхом он почуял, что через короткое время обязательно последует трапеза, и непременно в ней будет присутствовать одно из его любимых блюд. Однако природная бдительность его не дремала (ни до, ни после, ни во время сна). Поэтому, когда Екатерина Дмитриевна потянулась за туфлей и попыталась ее извлечь из стены, Тимофей произнес негромкий, но твердый протест, на что внучка фрейлины пожала плечами и, жалостливо взглянув на туфельку, сказала: «Не оставлять же ее висеть так… Можно, конечно, рамку вокруг повесить. Будет хотя бы на картину похоже. Но это какой-то глупый модерн получится. А я его, как тебе давно известно, не люблю». Внучка фрейлины впервые сказала Тимофею «ты». Вероятно, это было особым знаком признательности и расположения. И, действительно, с тех пор двое в квартире жили особенно весело и дружно.
Привыкнув, что Тимофей все время ходит сквозь стены, Екатерина Дмитриевна не сразу, но постепенно тоже перестала пользоваться дверьми и почти никогда не застревала.
Волшебство, которое не видят
Никлуш вернулся домой недовольный и усталый, даже измученный. Перелет был недолгим, но с некоторых пор любое передвижение стало его утомлять. Причина тому была одна и, кроме того, слишком очевидна. Уже давно он догадывался, что когда-нибудь это должно произойти, но все же теперь совершенно не был готов к жизни в новых условиях и мечтал о прежних временах и порядках. Случилось то, что любая его вылазка из лесопарка в город стала бессмысленной. Его появление никто и нигде не замечал. Его существование никого не интересовало и не вызывало даже любопытства, не то что удивления или страха. Мир изменился. Никлуш понимал, что это надолго, очень надолго. Также он знал, что ему теперь небезопасно покидать родное болотце, знакомое до последней веточки и уже наполовину иссохшее.
Никлуш сидел на мягкой траве под старым высоким дубом и смотрел на небо. Мутноватые темно-серые тучи показывались сквозь густую крону и напоминали цвет небольшой лесной речки, где он родился. Речка та и вся заводь рядом давно пересохли из-за плотины, возведенной много лет назад. Остались, правда, в округе кое-какие озера. Но там либо очень шумно из-за машин, либо много рыбы и людей, которые приходят ее ловить и мутят воду. Ах, какое это было волшебное место! Прохладно, влажно и все время ветер. Сколько рек было и вообще всякой воды и болот! Сейчас это строгие каналы, выложенные в камне, а вокруг, на сколько хватит взгляда, построены дома, мосты и дороги. Такое близкое соседство цивилизации всегда было неудобным. Лишнее любопытство ни к чему хорошему, как известно, не приводит. Хотя кто бы говорил о неудобном соседстве? У нынешнего дома Никлуша день и ночь слышен рев машин, а сверху регулярно доносится звук двукрылых железяк. В начале января, самое время для активной и плодотворной профессиональной деятельности, приходится выходить под грохот фейерверков. Он со своими горящими угольками в кармашках просто смешон. Он и раньше знал, что настанет время, когда придется обходится без работы, без развлечений, даже прятаться и искать новое жилье. Но теперь… Никлуш даже боялся подумать о том, что могло быть теперь.
Воспоминания о сегодняшней вылазке в город с новой силой стали возникать в его воспаленной голове. Он будто снова видел вереницы автомобилей, огни вдоль дорог, огромные яркие витрины магазинов и вывески ресторанов, а главное толпы и толпы самых разных людей. Одни шли или ехали плотным потоком по улицам, другие беседовали за столиками в кафе, третьи просто гуляли, но в подавляющем большинстве они спешили. Кто, куда и зачем он не знал да и не хотел знать.
Конец ознакомительного фрагмента.