Нечисть в мегаполисе
Шрифт:
Нельзя, нельзя поддаваться. Это первый шаг к проигрышу. ОНИ чуют страх, чуют боль. Я до боли стиснула веки, соленые ручейки потекли по щекам. Как я могла? Зачем я ушла из инквизиции, зачем я оставила без помощи тех, кто день за днем вытаскивает людей из этого кошмара? Теперь меня душило чувство вины. Не отмахнись я от Маши, возьми над ней шефство, она бы не вляпалась в эту передрягу с тенью. Не стала бы магичить… Я стала воскрешать одно за одним видения. Наша с Киром встреча в вечернем офисе. Завтрак на кухне, езда в авто. Поход в кино, где мы смеялись и сопереживали героям фильма. То, как мы гуляли по городу, ели мороженое, шутили и смеялись. Как Кирилл держал меня за руку, нежно поглаживая большим пальцем. Лучащиеся нежностью глаза с желтым отсветом, косая выгоревшая челка, сильные руки. Мой Кирилл, надежный, спокойный, умный и милый… Где ты? Ведь тебя же некому тянуть в том мире. Даже я, и та здесь застряла.
Где-то мяукнул котенок. Я замерла, глядя на диво, рожденное в этой мертвой пустыне. Рыжий комочек еще раз мяукнул, глядя на меня с уродливой ветки дерева. Маленький, рыжий с куцым хвостиком. Я помнила его. Он орал на дереве, когда мы с Киром шли из школы. Люди равнодушно проходили мимо, безразличные к горю маленького существа. И только десятилетний мальчик в очках остановился, а потом бесстрашно полез на высоченную акацию спасать малыша, а я стояла внизу под деревом, восхищенно следя за другом, испуганная и гордая.
— Кирилл… — шепотом позвала я. — Кир… ты здесь?
Хрип под деревом. Тихий, слабый, полный боли. Кирилл сидел на черном песке, привалившись к мертвому дереву плечом. Бледный и уставший, полубезумно глядящий в черное небо. На меня он даже не глянул, только горько усмехнулся и прикрыл глаза. Принял меня за галлюцинацию?
— Кирилл, это я…
Подбежала, рухнула на колени рядом с ним, потрясла за плечо. Он вздрогнул и открыл глаза.
— Настя? — потрясенный вопрос. — Ты… Ты настоящая?
— Настоящая, — кивнула я, усаживаясь рядом. — Насколько это возможно в подобном мире.
— Как ты меня нашла?
— Случайно… твои воспоминания. Почему ты вспомнил, как мы котенка снимали с дерева?
— Это? — Кирилл обнял, прижимая к себе. — Тогда ты первый раз меня поцеловала…
— Я?
— Да. В благодарность. В щеку.
— Не помню.
Кирилл покачал головой и поцеловал в макушку. Я осторожно подняла голову к небу. Черные точки стали заметнее, тянущиеся за ними шлейфы тьмы — тоже. Это не тени, это те, кто открывает охоту за попаданцами в этот мир, те, кто часто возвращается с ними в наш мир… с ними или вместо них.
— Нужно уходить. Вставай.
— Не могу, — Кирилл устало покачал головой. — Нет сил. Не могу идти…
Плохо. Это я от границы топала, а Кирилла зашвырнуло сюда сразу. Уставшего и вымотанного всем сразу: и перерождением, и Инниными чарами, и Машкиным приворотом… Как же мне его вытащить?
— Постарайся, Кирюша, или нас тут двоих отловят. А я не хочу.
Мы осторожно встали. Постояли. Пошатались и рухнули в пепел. М-да. Попадалово…
— Асенок, давай ты сама. Хорошо? — улыбнулся мне мой Кир. — Ну, не вышло, ты же пыталась…
— Нет, — я со злостью рванула его за руку. — Перестань сейчас же.
— Тихо, тихо. Ш-ш-ш-ш-ш, — Кир обнял. Поцеловал. — Давай. Домой. Там папа и мама. Ты там нужна.
— Нет. Нет, — я тихо всхлипнула и оттолкнула ликантропа.
— Да, Настена, — гаркнул Кир. — А я? Ну кому я нужен?
— Мне нужен, — шептала я, обнимая мужчину. — Мне.
— Ты себе другого найдешь.
— Кир.
Мужчина зашипел. Выругался и со злостью саданул кулаком по песку вперемешку с пеплом.
— Настя, солнышко, ну, пожалуйста… Ну ради меня.
— Я ради тебя сюда приперлась, — я зарыдала.
Кирилл вздохнул, обнял, прижал сильно-сильно к себе.
— Зайка. Я тебя очень люблю. Я никого не любил. И, наверное, не полюбил бы. Пожалуйста, ради меня, уйди. А? Тебе жить нужно дальше, ты же сможешь…
— Я без тебя не смогу, — тихо шепнула я. — Как я жить буду, если ты здесь растворишься?
— А ты помни обо мне, а? Помни, — Кирилл осторожно вытер мне слезы. — И я буду рядом. А ты будешь жить и меня вспоминать…
А я снова зарыдала, понимая, что вытащить одна его не смогу. Не справлюсь. Сил не хватит. Это я, моя вина, что Кир сейчас здесь. Отчаяние лишало сил дышать и думать. Только боль… безграничная, неконтролируемая. Я предала его. Предала всех тех, кого клялась оберегать и защищать, тех, кто нуждался во мне. И вот, вот она, плата. Судьба не терпит предателей и изменщиков… Вот она, моя кара.
— Так. И чего сидим, чего ревем? — раздалось над ухом. — Я, между прочим, здесь уже не в первый раз, и мне тут еще тогда не понравилось.
Реветь я перестала. Уставилась на Федьку, совершенно не прозрачного Федьку, стоящего надо мной.
— Федя?
— Ага, это я, — кивнул мой полтергейст и присел рядом с Кириллом. — Я за тобой сразу пошел, только так, чтобы ты не видела, — и уже зло добавил. — И как нить порвала, тоже видел…
— Вот и молодец, — кивнул Кир. — Хватай Аську, и дуйте отсюда.
— Не понял? — напрягся призрак.
— Он идти не может, — пояснила я.
— Тогда будем в партизан играть, — кивнул полтергейст. — Кирюха, ты в войнушку играл?.. Вот, ты у нас раненый будешь.
Кирилл глаза закатил, но отбиваться сразу от двоих настырных спасателей уже сил не было. И вот мы двинулись по пустыне — бледный Кирилл и мы с Федей, изображающие костыли. Я продолжала коситься на небо, где все так же сновали черные смерчи. А зрение у них отменное.
— Теперь найти бы дорогу, — шепнула я.
— Еще бы найти ее незаметно… — задумчиво протянул Федор, глядя в небо.
Они приближались. Черные вихри один за другим обрушивались на землю, заставляя пепел тучами взмывать вверх.
— Федя, дуй домой, — рявкнула я, наблюдая за бурей в пустыне.
— Ага, щас, — огрызнулся призрак. — Там Семен, он меня кошмарить за тебя будет, я лучше тут останусь.
Тьма приближалась. Кирилла шатало все сильнее, меня тоже потряхивало от страха. А главное, никакой надежды на спасение. Нить моя потерялась, было бы время — нашли бы, а так… Я крепче обняла Кирилла, схватила за руку Федю. Я судорожно соображала, что делать, и старалась не поддаваться панике. Но как не поддаться, если ты уже без секунды никто? И было до безумия страшно за тех, кто сейчас стоял рядом. Стыдно за то, что втравила во все это Федьку. Он же мог переродиться. А Кир? Не уберегла, не защитила. Хотелось выть и грызть глотки темным тварям. Но что я могу? Молиться о спасении… Слова пришли сами. Поднялись из глубины души, а руки потянулись к шее, где на тесемке висел простой оловянный крестик.