Нечто греховное
Шрифт:
Словно бы случайно, он коснулся ее румяной щечки и тотчас же отдернул руку. Кожа ее была нежной, словно дыхание теплого лета.
Сара прикрыла уши ладонями и сердито спросила:
– Чем они вам не нравятся?
– Они прекрасны! И вам к лицу эти аметистовые серьги. Просто я подумал, что раз уж ваша матушка решила переделать ваше имя на английский манер, то она должна была бы и попытаться минимизировать признаки влияния на вас иностранной культуры. Разве я не прав?
– Вы правы, милорд, мама не одобрила бы то, что я надела эти серьги. Но их подарил мне мой близкий друг.
– Почему? – спросил Шарлемань, удивленный ее причудливой логикой. – Оно вам не приглянулось?
– Нет, причина вовсе не в этом. Мы с вами едва знакомы. Вдобавок мы…
– А где ожерелье, собственно говоря? – перебил ее Шарлемань. – Вы захватили с собой кошелек?
Сарала слегка отодвинулась от служанки, словно бы это могло помешать ей слышать каждое сказанное ими слово.
– Позвольте мне закончить! Я хотела вам напомнить, что мы соперники по коммерции. С какой стати вы мне это подарили?
Она раскрыла сумочку и достала из нее бархатный мешочек.
– Чтобы выразить вам свое восхищение! – воскликнул Шарлемань.
Сарала вернула ему подарок, однако спросила:
– Только это?
– Да, к нашим коммерческим делам это не имеет отношения!
Сарала выхватила мешочек с драгоценностью у него из рук и, взяв его за цепочку двумя пальцами, высунула руку в окно, воскликнув:
– В таком случае, милорд, я вправе его выбросить?
– Вышвырнуть рубин? – У Шарлеманя перехватило дух. Он прокашлялся и сказал, распрямляясь: – Пожалуй, вы вправе поступить с этой безделицей по собственному усмотрению. Жаль будет, конечно, что такую изящную вещь кони втопчут копытами в грязь.
Сарала положила мешочек к себе на колени.
– Странно, что вы не поскупились подарить ее мне, зная, что рубин стоит дороже всей партии шелка, и вдруг вам стало жалко, когда я вознамерилась кинуть ваш подарок под колеса кареты. Короче говоря, я рассматриваю эту «безделицу» как своеобразную взятку и решительно отказываюсь ее принять!
– Признайтесь, что ожерелье вам понравилось, – с задумчивым видом проговорил Шарлемань. – По-моему, оно будет чудесно смотреться на вашей шее.
– Естественно! Но я не стану его носить, чтобы не вызвать у людей ненужных вопросов. А также потому, что не хочу чувствовать себя обязанной дешево продать вам этот шелк. И уж тем более я не надену его, если вы надеетесь расплатиться своим подарком за всю партию. Лучше заберите его! – Она запустила в него мешочком.
– Поверьте, миледи, я думал исключительно о том, как великолепно это ожерелье будет выглядеть на фоне вашей нежной кожи, – солгал Шарлемань.
В действительности он желал выяснить ее отношение к такого рода подаркам. Его интересовало, смягчит ли рубин ее сердце, пойдет ли она ему на уступки в их торге о цене шелка и позволит ли продолжать ухаживания. И своей цели он добился. Сарала рассмотрела его подарок всесторонне, под различными углами, и не горела желанием оставить драгоценный камень у себя, даже если он и стоит вдвое больше шелка. Такая ее позиция его разочаровала и спутала ему все карты. Он вновь недооценил
– Но если ожерелье вам приглянулось, – наконец промолвил он, – то почему бы вам не оставить его себе?
– Нет! Это исключено! – воскликнула Сарала. – Я не приму от вас этого подарка, даже если вы поклянетесь, что он никоим образом не повлияет на наше деловое соперничество. Или станете меня уверять, что такой пустяк вам вполне по карману. Я решила не продавать эту партию шелка за цену меньшую, чем шесть тысяч фунтов стерлингов, милорд! Она вперила в него взгляд своих изумрудных глаз.
– Что? Я не ослышался? Вы сказали «шесть тысяч»? Но я ведь уже заверил вас, что не собирался вас подкупить! В чем же тогда дело?
– А в том, милорд, что у меня складывается впечатление, что вы задумали поволочиться за мной! – выпалила Сарала.
Он сделал глубокий вдох, сосчитал до пяти и только тогда спросил:
– И почему вы так подумали, миледи?
– Да потому, милорд, что именно так и сочтут мои родители, когда увидят на мне это ожерелье. Как и все остальные.
– Но откуда же они узнают, что это именно мой подарок? Я купил эту вещицу в одном маленьком ювелирном магазинчике в пригороде Лондона и сказал продавцу, что хочу порадовать свою невесту. – Он прикусил язык, сообразив, что окончательно утратил самоконтроль, и покраснел.
– А разве не меня вы имели в виду, когда покупали этот рубиновый кулон? Я буду знать, кто подарил мне его. Вам этого мало? У нас с вами явно различные взгляды на коммерцию, лорд Шарлемань. Я рассчитывала, что буду иметь дело с профессионалом, однако вы меня обескуражили. Да будет вам известно, что я разослала предложения о продаже шелка в несколько ателье и жду ответа уже сегодня вечером.
– Право же, Сарала, поверьте, я…
– Высадите нас здесь, милорд! – сказала она.
– Толлинз! – крикнул кучеру Шарлемань. – Останови карету!
– Слушаюсь, милорд! – Кучер тотчас же выполнил его приказ.
Открыв дверцу, Шарлемань первым выбрался из экипажа и помог выйти из него дамам.
– Я не хотел оскорбить ваши чувства, миледи, – пробормотал он осевшим голосом. – Надеюсь, мы продолжим наши переговоры о шелке в другой раз.
– Я готова рассмотреть серьезное контрпредложение, милорд, но только достойное того, чтобы принять его во внимание, – сухо сказала Сарала. – До свидания!
– Толлинз, поезжай домой! – крикнул кучеру Шарлемань, к ее величавшему удивлению, и пошел рядом с нею.
– Как это понимать? – гневно воскликнула Сарала. – Убирайтесь! Вы, как я вижу, действительно опасны! С вами лучше встречаться в публичном месте, на глазах у множества людей.
Он взял ее за руку и, положив ее ладонью на свой рукав, невозмутимо парировал:
– Разумеется, если вы чувствуете, что не сможете разговаривать со мной на равных в иной обстановке. Но я, как истинный джентльмен, не могу оставить леди одну посередине Лондона.
– Мы не так уж далеко от моего дома, милорд! А коль скоро моя принадлежность к женскому полу вас так смущает, то не лучше ли нам продолжить наши переговоры в письменной форме, по почте?