Нечто из Рютте
Шрифт:
– Я вас жду, – сказал барон и уехал.
Когда сержант и стражники, на радость толпе, повесили разбойников, к солдату подъехал человек. Волков его сразу узнал, то был лакей госпожи Анны. Лакей спешился и протянул ему бумагу с поклоном. Волков взял ее, развернул и прочитал:
«Дорогой друг мой,
Я очень признательна вам за то, что вы для меня сделали, и буду признательна всегда. В моем лице вы всегда найдете друга. Молю за вас Господа.
Г. А.».
Солдат дважды перечитал письмо, а
А тот, словно в объяснение чего-то, протянул ему перстень, который Волков машинально взял. Тот был хоть и золотой, но легкий, с мутным синим камнем. Дешевый, талера три, не больше.
– А на словах она ничего не передавала? – продолжал не понимать Волков.
– Нет, господин, – ответил слуга, поклонился, сел на коня и уехал.
Волков сидел и смотрел ему вслед, растерянный и уставший. Он не понимал, что значит это письмо. Вернее, понимал, но надеялся, что понял неправильно.
– Господин, а что случилось? – спросил его Ёган.
– Мы едем к госпоже Анне, – твердо ответил он.
– Сейчас? – спросил слуга.
– Сейчас.
– А поесть не успеем, туда дорога-то неблизкая?
– Не успеем. Нужно до темноты хоть полдороги проехать.
Они было уже двинулись, но их перехватил стражник из замка.
– Господин коннетабль!.. – орал он издали.
– Что еще?
– Староста из Малой Рютте просится поговорить с вами.
– Некогда мне! – крикнул Волков и дал коню шпоры.
Солдат гнал коня, чтобы дотемна проехать как можно больше, а сам думал и думал. Как бы ни мечтал он о дочери барона, а про госпожу Анну никогда не забывал. И теперь он гадал всю дорогу, что этим письмом она хотела сказать: попрощаться или так напомнить о себе? Он надеялся, что если бы женщина решила попрощаться с ним, то прислала перстень побогаче.
Когда солнце село, его конь вдруг захромал. Захромал на ровном месте.
Они с Ёганом спешились, осмотрели коня, но понять причину хромоты не смогли, нога была в порядке, а подкова крепко держалась.
– Посветить бы надо, – говорил Ёган.
Волков и сам это знал; сел на коня и, уже не торопясь, доехал до красивого замка, когда совсем стемнело.
Стражники открыли ему дверь без расспросов. Солдат чувствовал, что они его уважают. Он сразу повел коня в конюшню, чтобы там разобраться с хромотой.
При свете лампы они с конюхом госпожи Анны сразу нашли причину. Под подкову попал острый камушек. Вытащили его. Ёган уже успел между делом расседлать коней, и тут Волков увидал его. Это был именно он, тот самый удивительный вороной конь с белой звездой и белыми чулками, баснословно дорогой конь юного графа. Это был Черный Ангел, которого он ни с каким другим конем не перепутал бы. Солдат стоял, молча смотрел на него, не в силах оторвать глаз. Он хотел бы спросить у конюха, что тут делает этот конь, хотя и сам все понимал. Смысла спрашивать не было.
А конюх, видя все это, стоял, конфузился, как будто сам приехал на этом коне, прятал глаза да покашливал. Сердце солдата бешено забилось, аж в ушах отдавалось шумом. Не отрывая глаз от прекрасного коня, Волков бросил:
– Седлай коней.
Конюх кинулся поднимать седло, а Ёган удивленно спросил:
– Чего? Седлать? В Рютте едем? В ночь?
– В аббатстве переночуем, и
Монахи спят на лавках. Нет у них ни перин, ни подушек. Поэтому вместо подушки Волков скатал и положил себе влажный плащ. Но заснуть он не мог, его выжигало изнутри нелепое чувство, как будто его предали. Хотя на самом деле он понимал, что никто его и не предавал. Ничего эта баба ему не обещала, но горечь от этого не проходила. Он лежал, слушал храп Ёгана, смотрел в узкое окно в ожидании утра. Иногда даже садился на лавке и хотел встать и пойти пройтись по монастырю, но все-таки дождался утра. Едва солнце сделало мир из черного серым, как они встали и, не завтракая, пошли в конюшню. Там их и встретил отец Матвей.
– А, коннетабль, уже встали? Рано встаете.
– Вы тоже ранняя птаха, – ответил Волков.
– Если я не встану, – усмехнулся аббат, – братия моя проспит утреннюю молитву. Нам есть до молитвы нельзя, а вам, друг мой, конечно, можно. Я распорядился, вас ждут повара. Неделя, конечно, постная, но пост на служивых людей не распространяется. Идите, откушайте, чем Бог послал.
– Спасибо, господин аббат, но нам некогда, – ответил солдат и поклонился.
Ёган тоже поклонился, но смолчать не смог:
– Да как же некогда? Мы ж вчера только позавтракали. Обеда не было, ужина не было, и сейчас без завтрака? Только и делаем, что скачем туда-сюда, так и исхудать можно.
– Помолчи, болван, – сказал Волков.
– Иди, сын мой, на кухню, – чуть улыбнулся настоятель, выпроваживая Ёгана, – а я пока с твоим хозяином поговорю.
Ёган едва ли не побежал, а аббат и солдат вышли из конюшни, прошлись и уселись на лавку у стены. Аббат начал:
– Я ошибся в вас, когда вы пришли просить меня помощи для вашего барона. Я думал, что вы обычный искатель серебра, но вы оказались добрым человеком. Вы делаете дело, тяжелое дело, вот вчера вы повесили двух людей, взяли на себя ответственность перед Господом. Вы часто берете на себя ответственность, это тяжкая ноша, знаю по себе. Я ошибался, я должен был дать вам братьев для аудита, но не дал. Теперь я готов вам помочь.
– Городские аудиторы уже получили свое, – начал было солдат.
– Знаю-знаю, я сейчас не об этом. Я вижу, вы из тех гордецов, что второй раз просить не будут, поэтому повторяю, можете просить меня о чем хотите. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.
Аббат положил руку на голову солдату и заглянул ему в глаза:
– Бессонница?
– Да, не спал этой ночью.
– И лицо серое, плохо едите, плохо спите, тяжелые мысли.
– Ну, бывает, что и хорошо ем.
– Что с вами? Говорите.
– Да не знаю, устал. Кажется, врагов многовато. Кажется, что все против меня, и мужчины, и… В общем, все.
– И женщины? – спросил аббат.
Волков молчал.
– Как же я не подумал, – продолжал аббат. – Ведь вы еще не старик, но тут даже святая церковь ничем не поможет. Только молитвы. Но с молитвами, как я вижу, у вас не складывается.
– Не складывается. Молился я обычно только перед схваткой.
– Тогда крепитесь.
– Я креплюсь. – Солдат встал.
– Идите и имейте в виду, что я всегда найду для вас время. Так что приезжайте. А сейчас поешьте, а то свалитесь с коня. И помните, в нашем графстве у вас есть не только враги.