Нечто по Хичкоку (сборник)
Шрифт:
— Нет, здесь ничего нет. Это невозможно, — сказал он.
— Тогда кому подражает птица?
— Она подражает голосу того, кто сюда приходил.
— Это могло быть только на прошлой неделе, потому что никогда до этого попугай так не говорил. Заметьте еще вот что: наблюдать за кем-то и пытаться подражать кому-то он начинал уже до моего отъезда, но не раньше того, как я побывал в тот вечер в парке.
— Кто-то, обладающий этим неприятным голосом, побывал здесь, пока вас не было, — мягко повторил свое объяснение отец Марчисон.
—
Гильдей нажал кнопку звонка. Почти сразу в комнату проскользнул Питтинг.
— Питтинг, — сказал профессор резким, раздраженным голосом. — Кто был в этой комнате в те дни, когда я отдыхал на морском берегу?
— Здесь никого не было, сэр. Если, конечно, не считать женщин, убирающих комнаты, и меня самого.
В бесстрастном обычно голосе метрдотеля неожиданно прозвучали приглушенные нотки удивления и почти злости.
Профессор раздраженно показал рукой на клетку.
— Попугай был все время здесь?
— Да, сэр.
— Его не переносили никуда, хотя бы на очень короткое время?
Бледное лицо Питтинга словно начало постепенно терять свою бесстрастность.
— Конечно нет, сэр.
— Хорошо. Можете идти.
Метрдотель направился к двери, стараясь, как видно, подчеркнутой прямизной тела и достоинством походки выразить свою обиду. Когда он подошел к двери, профессор его окликнул:
— Постойте, Питтинг!
Метрдотель замер на месте. Гильдей нервно поджал губы, подергал себя за бородку. Видно было, что он принуждает себя задать вопрос.
— Вы замечали. Питтинг, что… что попугай стал теперь говорить… совсем недавно стал говорить каким-то другим, очень неприятным голосом?
— Да, я это заметил, сэр.
— Ага. И когда заметили?
— Когда вы уехали, сэр. С тех пор он так говорит.
— Так я и думал! И что вы на это скажете?
— Простите, сэр, я не понял.
— Чем вы объясните, что он стал говорить таким голосом?
— Я думаю, сэр, что он просто забавляется.
— Ну хорошо, идите, Питтинг.
Питтинг исчез, бесшумно затворив дверь. Гильдей посмотрел на своего друга.
— Ну что вы скажете?
— Да, это очень странно, — сказал отец Марчисон. — Это действительно очень странно. Среди вашей прислуги нет никого с таким голосом?
— Мой дорогой Марчисон, если бы у вас появился среди прислуги человек с таким голосом, разве бы вы не избавились от него через пару дней?
— Пожалуй.
— Моя горничная прислуживает мне уже пять лет. Кухарка здесь уже семь лет. Голос Питтинга вы слышали. Эти трое и есть вся моя прислуга. Заметьте, что попугай не может придумать себе голос, он подражает только услышанному голосу. Где же он его услышал?
— Но мы ведь ни разу не слышали этот голос.
— Не слышали. И мы его не видели. А попугай? Вы же видели, как он прижимался к прутьям клетки, подставляя голову ласке? Кто-то чесал ему голову.
—
Отец Марчисон чувствовал, что ему все сильнее передается состояние Гильдея. Ему это было неприятно, стесняло его.
— Теперь вы убедились? — спросил Гильдей с легким раздражением.
— Нет. Хотя, без сомнения, вся эта история очень странная и непонятная, тем не менее я не буду убежден, пока сам не услышу, не увижу или не почувствую чье-то присутствие, как это чувствуете вы. До этого я не могу поверить.
— Или не хотите?
— Возможно. Но уже поздно, разрешите мне откланяться.
Гильдей не стал его удерживать. Он проводил его до двери.
— Я очень прошу вас прийти ко мне завтра вечером.
Просьба Гильдея немного смутила отца Марчисона, у него было приглашение на завтрашний вечер. После небольшой заминки он сказал:
— Хорошо. В девять часов я приду к вам. Спокойной ночи.
Выйдя на улицу, он облегченно вздохнул. Обернувшись, он увидел Гильдея, уходящего в коридор, и какое-то неприятное предчувствие на миг возникло у него.
V
Вечер, проведенный в библиотеке профессора, оставил тягостное впечатление, и, чтобы его развеять, отец Марчисон пошел к себе домой пешком. Избавиться от неприятных воспоминаний было нелегко. В ушах отца Марчисона продолжал стоять звук отвратительного голоса, которым говорила птица. Чтобы как-то заглушить этот воображаемый звук, отец Марчисон стал спокойно обдумывать пережитое событие. То, что профессор считал явным доказательством, все же не убеждало святого отца. Конечно, поведение птицы было таким, как будто у нее была галлюцинация, как будто она видела кого-то в комнате, но все это не могло убедить отца Марчисона. Интересно, что люди, отличающиеся повышенной религиозностью, верящие всем чудесам, о которых сказано в Библии, очень редко верят в возможность вмешательства сверхъестественных сил в ежедневные дела человека.
Постепенно по дороге к дому отец Марчисон привел в порядок свои мысли. Нет, он не мог, как священнослужитель, склониться к неправильному объяснению, допустить, что какие-то сверхъестественные злые силы призваны покарать его друга за то, что он отрицает любовь. Нет, все это невозможно. Перед сном отец Марчисон долго молился за своего друга перед своим очень скромным алтарем.
На следующий день вечером, когда он пришел к дому на площади Гайд-парка, дверь ему отворила женщина, горничная профессора. Поднимаясь по лестнице, отец Марчисон спрашивал себя, что же случилось с Питтингом? Гильдей встретил его в дверях библиотеки, и отца Марчисона неприятно поразила перемена в облике профессора. Лицо его было мертвенно-бледно, глаза смотрели с выражением ужасной тоски. Одежда была не в порядке, волосы не причесаны. Все говорило о том, что Гильдей переживает сильное нервное потрясение.