Неделя холодных отношений
Шрифт:
– Кла-асс! Па! Ты угадал про него!!!
– Вот стервец. И хватает же сил….
Капитан Глеб Никитин с довольной улыбкой покачал головой, смущённо поправил смешную самодельную шапочку.
Большой термос, очередная чашка крепкого напитка, аромат…
– Единственное, что твоя жена умеет делать с душой, это кофе.
Глеб прочнее сел на край столика.
– Когда ты узнал, что Софья спит с Вадимом?
Татаринов зашевелился, поднял лохматый воротник тулупа.
– Думаешь, ты один у неё был?! И этот, сучонок, туда же пристроился. К Еве ещё со своей свадьбой, паскудник, лезет! Лез….
– Тот нож, с белой ручкой, Ева привезла по осени с пикника, говорила, что твой пацан там им всё без меры хвастался, потом позабыл где-то на траве….
Она по-тихому захватила с собой ножик, смеялась, что на память взяла; говорила, что потом, на следующее лето, она вроде как найдёт его нечаянно опять на каких-нибудь других шашлыках, облажает мальчишку, ну, чтобы тот не выпендривался больше перед ней…
Потом уже Софья ножик этот у Евы в офисном столе случайно как-то увидела, вспомнила, что, вроде как ручка у него из акулы сделана, интересно ей было такое в руках вертеть. Себе забрала, в свой шкаф в конторе переложила, никто не видел, не знал.
И Ева уже позабыла тогда про ножик-то….
Татаринов запыхтел, привстал, заботливо пощупал промокшие от растаявшего под ним снега штаны.
– Я пересяду? Вот сюда, недалеко, на корягу…. Всё посуше будет. Кофе дашь?
– А зачем с этим всё так? Мы-то при чём?
Капитан Глеб обвёл стволом лес, деревья, тёмное небо над заливом.
– Зачем убил парня? Почему нас хотел подставить?
Николай Дмитриевич Татаринов молча грел руки полной чашкой. Поморщился, что-то вспомнив, тяжело вздохнул.
– Проблем вокруг стало много, плохих проблем…. Заклинило меня, наверно, зла накопилось на всех целая куча. Постоянно думал, как с одним делом разобраться, как другое вовремя и правильно решить…. Потом вроде как молния в голове проскочила.
Вариант возник, когда ты перед девками в офисе бахвалился, что на морозе неделю проживёшь. Вадим ещё запросился с тобой в лес, вот тогда сразу всё и сложилось.
– Из-за каких-то жизненных пустяков – и сразу убивать?! Не верю. Я ж тебя тысячу лет знаю, ты всегда арифмометром в делах был, постоянно всё просчитывал, выгоду свою искал. И не рисковал никогда.
– А ты…?! Ты-то что про мою жизнь понимаешь?! А-а…
Размахнувшись, Татаринов швырнул чашку в сосну.
– …Жена с вонючими пацанами по койкам постоянно валяется, один из них мамашу уже завалил, теперь и на дочку нацелился! Партнёр давний, Ефим твой ненаглядный, последнее время всё мечтает меня из бизнеса выкинуть, не нужен я ему теперь, знакомства мои уже, мол, устарели, в новых условиях не так эффективно работают! Всё себе хочет забрать! И он, и Вадим…, и финансовый наш директор, ангелочек, козёл ещё тот, с бандюками по отдельности за моей спиной о своих интересах договаривались, меня в известность ни о чём не ставили! Думали, что и я ничего про них не знаю…. А тут одним ходом всё решалось. На меня никто бы и не подумал.
– Ну, в шахматы ты всегда играл плохо. Так, на первый разряд максимум. Мне интересно было наблюдать за тобой в игре. Задумывал-то ты комбинации глубоко, но потом обязательно трусил. Вадиму куртку ты выбирал в магазине? Платил кто?
– Я…
– И он ничего не заподозрил?
– Чего, например?
– Ладно, ты знал, что грохнешь парня через считанные часы, экономил на покупке, лишь бы побыстрее, лишь бы он поверил. Но ведь он не мог не видеть, не понимать, что куртка, которую ты для него привёз тонкая, осенняя! Как в такой можно на морозе целую неделю спать?!
– Действительно, обидно, что из-за такого безмозглого урода всё это и заварилось…
Татаринов сгорбился сидя, закрыл лицо руками.
Капитан Глеб Никитин расхаживал по снегу, с ружьём на плече, держа его за ствол, наперевес.
– А как Вадим согласился поехать с тобой?
– Я позвонил ему, сказал, что ты просил ничего никому не говорить, только записку отцу оставить. Ну, вроде для того, чтобы это сюрприз был, чтобы Ефим не стал его отговаривать, запрещать…. Сказал ещё, что ты зла не держишь, что Сашке своему ты всё объяснил, что это в интересах нашей общей дружбы, для перспектив общего бизнеса.
Он всё так и сделал, и записку написал, и в машину ко мне радостно прыгнул, как будущий герой.
– Записку ты хотел кому-то из нас, бездыханных, в карман засунуть?
– Да, вроде как ты или сын твой всё заранее придумал…
– Как точно узнал о Софье с Вадимом?
Татаринов криво усмехнулся, глядя прямо в лицо Глебу, хрустко сломал пальцами какую-то случайно подвернувшуюся еловую палочку.
– В офисе у меня в кабинете самый большой стол. Кабинет я никогда не закрываю. После того, как несколько раз заметил беспорядок на своём столе, и что бумаги на нём бывают иногда сильно помяты, установил наверху камеру слежения. Пару раз посмотрел, было забавно….
– Послушай, приятель, давай-ка ты встань.… Вот так, в полный рост.
Капитан Глеб аккуратно прислонил ружьё к ближнему дереву, с нехорошей улыбкой обернулся к громоздкому, крупному, почти на полголовы выше его Татаринову.
Изо всей силы, с разворота, хлёстко, с правой руки, ударил.
С удовольствием посмотрел на упавшего, встретил его мутный взгляд.
– Это тебе от моего сына, он сейчас занят, сам ведь знаешь….
Глеб вытер о куртку разбитые костяшки кулака.
– А вот с иными обстоятельствами вашего грязного дела, гражданин Коля, разберутся совсем другие люди.
Где-то, возможно на полпути, в казённой машине, которая везла их домой, в дрёме, заметив рядом с собой радостную физиономию сына; или уже в городе, в гостинице, намаявшись несколько первых мгновений на непривычно тёплых простынях, капитан Глеб Никитин окончательно решил, что сделанное им было хорошо.
«Сашка же меня теперь, как только отъестся досыта, на остров Борнхольм потащит, те стеклянные кольца искать…. Ну его, суматошного, пусть сам».
А совсем рядом, на временном, чужом столе, среди прочих прочитанных книг, уже лежала одна, с аккуратной бумажной закладкой на странице, где были и такие строки: