Неделя колдовства
Шрифт:
Милка хотела спросить - почему, хотя Васятка и Настюха - близняшки, похожи, как две горошины из одного стручка, цвет волос у них так резко различается? Один в маму волосами пошёл, а другой (или другая) - в папу?.. Но к концу второго урока она о вопросе своём напрочь позабыла. Потому что математичка столько всего им задала выучить, что Милка чуть волком не взвыла - это ж надо, такие нагрузки с самого первого учебного дня! Совести у этих взрослых нет, вот что!
***
Глава 2
Вторник.
***
Утром второго сентября, во вторник, собираясь в школу, Милка никак не могла решить один важный вопрос: рассказывать ли ей Светке Снегирёвой о своём странном видении во время линейки - или всё же не надо пока? Милка очень надеялась, что она не сходит с ума. Это было бы страшно обидно! А если Светка её психованной назовёт и посоветует к доброму доктору сходить, который ненормальных лечит? Это уж прямо неизвестно, как пережить! А ребята? Если Светка им протрепется... Бррр!
Но всё же... что-то странное ей вчера белым днём примерещилось, ведь так? Очень и очень странное. А тут ещё и сон ночью приснился... И почему-то сон этот был про деревню Шушарино, где она уже лет пять, а то и больше, не бывала. А самым непонятным было то, что приснился ей ещё и Димка Шестопёров! Он-то как, пусть и во сне, в Шушарино попал?!
Снилось Милке поле - большое, рыжее, рожь, наверное, на нём росла. Снился смутно знакомый лес. Глухой, мрачный, еловый. В нём что-то то белело, то чернело, в этом лесу... Болото снилось, кочки с набросанным на них хворостом, чтобы можно было пройти по этой ненадёжной дороге... куда? Куда-то. Куда-то... Коряга страшная не приснилась, и то хорошо. И того, кто прятался за корягой и сверкал на Милку жуткими глазами, в этом сне тоже не было. Вот и отлично! А вот пруд - приснился. Круглый, глубокий, с холодной водой. Тот самый, где она в совсем несмышлёном возрасте головастиков вместе с Матюшкиными ловила. И Димка Шестопёров приснился - с какой-то стати! Вот он стоит на берегу пруда и машет рукой. Похоже - ей, Милке, машет... А в следующую минуту... Милка хотела закричать, но, как это часто бывает во сне, ничего не получилось - пропал у неё голос. И неудивительно! Димка вдруг, неведомо каким образом, оказался уже не на берегу, а в пруду, по шею в воде. Он вдруг резко вскинул руки и... начал тонуть! Забарахтался, замолотил по воде ладонями, его лицо скрылось за веером поднятых им белых брызг... И вдруг вместо Димкиного лица на миг появилось лицо Настюхи. Без очков почему-то. Глаза - как два камешка, невыразительные, холодные. Она в упор взглянула на Милку, улыбнулась - недобро как-то, и - всё растаяло.
Нет пруда. Нет Настюхи. Нет тонущего Димки. Солнце в окно бьёт, из кухни вкусными запахами тянет - мама Милке на завтрак её любимое какао варит. И оладьи жарит...
Милка прижала ладонью бешено бившееся сердце. Что за гадость?! Какой противный сон!.. Она решительно встала с постели, быстренько умылась, съела завтрак и проверила, всё ли приготовила для школы. Ну вот, приехали - из-за мыслей об этих непонятностях она вместо учебника по биологии зачем-то учебник по физике в сумку сунула. А физика - только завтра.
– Ох, Мила Милованова, что это с тобой творится, а, дорогая моя?
– прошептала самой себе Милка.
И принялась взвешивать "за" и "против" - делиться ли ей со Светкой всей этой белибердой - или нет?.. Рассказать... а вдруг через неделю или даже раньше всё закончится, не будет она проваливаться неизвестно куда (и
Ну, а если - нет? Не пройдёт, а только хуже станет? "Улетит" она, допустим, вот так на уроке... огребёт "пару"... и не одну, если такие вот "улёты" будут часто с ней случаться. М-да. Трабл! Проблема!
Милка подошла к зеркалу в прихожей и привычно скорчила себе рожу.
– Мила, в школу опоздаешь!
– крикнула мама из кухни.
– Ага!
– и Милка, накинув куртку, подхватила сумку и выбежала из квартиры.
***
У дверей класса она первым встретила Васятку.
– Привет!
– подкатился он к ней на своих коротеньких ножках.
– Всё в порядочке!
– Что - в порядочке?
– удивленно переспросила Милка.
– Как что? Экскурсия в Шушарино, - сияя улыбкой, ответил Матюшкин.
– В эту пятницу, пятого сентября, и поедем. Ночным поездом. И пробудем там до воскресенья. Ночевать будем на базе, ну, на лесопилке, то есть, или в Доме культуры, в клубе, то есть, в нашенском. Я уж и туда, и на базу позвонил, обо всём договорился!
– Шустрый ты, - невольно улыбнулась Милка.
– Ну, так нам положено...
– Васятка вдруг оборвал сам себя и умолк.
– Что - положено, и кому - вам?
– Милка машинально задала этот вопрос и сразу отвлеклась: мимо них прошел Димка Шестопёров. Небрежно кивнул Милке, ладонью что-то такое в воздухе изобразил: привет, мол!
А следом за ним, буквально в двух шагах, протопала Настюха Матюшкина, не спускавшая с Димки цепкого внимательного взгляда. Как привязанная.
– Я говорю - нам с Настюхой эта идея сразу в головы и... и положилась, то есть, пришла: в Шушарино вас всех свозить, - пробормотал Васятка, озабоченно вытянул шею и уставился на свою сестрицу.
– Настюха!
– вдруг громко крикнул он, и Милка шарахнулась в сторону:
– Ты чего орёшь-то?!
– Извини, - Васятка как-то резко помрачнел и устремился за сестрой.
Милка пожала плечами и полезла в сумку, за зеркальцем. Ей захотелось поправить косички, хотя она прекрасно знала, что через несколько минут волосы опять полезут во все стороны, как наэлектризованные.
– Ку!
– выпалил кто-то за её спиной, и Милка от неожиданности уронила зеркальце. Жалобно звенькнув, безделушка в красивой круглой рамочке упала на пол и рассыпалась на мелкие осколки.
– Вот черт!
– Светка Снегирёва виновато посмотрела на Милку.
– Прости, пожалуйста... Я тебе новое зеркальце подарю.
– Не фиг из-за спины выскакивать со своими дурацкими "ку", - огрызнулась Милка, присела на корточки и попыталась осторожно ухватить острые кусочки стекла с помощью носового платка.