Неделя в декабре
Шрифт:
Сразу после восьми Хасан в последний раз осмотрел содержимое своего рюкзака и закрыл его. В рюкзаке лежало восемь одноразовых фотокамер с выпотрошенными и заполненными ГМТД батарейками, — четыре из них были «рабочими», четыре запасными. Хасан уже несколько раз проверил и перепроверил их наличие, и теперь занять себя ему было нечем. Место встречи в «Глендейле» они выбрали — складской сарайчик, стоявший ярдах в двухстах от здания, именуемого «Уэйкли». Двоим из них предстояло войти в больницу через парадную дверь ее главного здания, бывшего, как и все крупные учреждения Государственной службы здравоохранения, чем-то вроде проходного двора: врачи, посетители, технический и обслуживающий персонал, амбулаторные больные перемещались тут беспрепятственно — во всяком случае, по общедоступным нижним этажам. На
Он присел на кровать. Вот и наступила последняя ночь его жизни.
Столь важное событие следовало как-то отметить, но как? Он улыбнулся. Перечитать любимую книгу? Позвонить близкому другу? Или даже прежней подружке. Дон! Хасан рассмеялся. Или Ранье — хотя она, строго говоря, «подружкой» его никогда не была. А может быть, Шахле? Почему он вдруг подумал о ней? Она же вероотступница, она хуже любого кафира.
Он открыл ноутбук, вошел в babesdelight.co.uk.Проверил Олю на предмет новейших инструкций, однако ничего, кроме розоватых теней между ее раздвинутых ног, не обнаружил. И, полюбовавшись еще парочкой девиц, выключил ноутбук.
Хасан спрятал лицо в ладонях. Да, оставить все позади — это будет немного труднее, чем ему представлялось.
Он снял со столика Коран в мягкой обложке, и тот сам собой раскрылся на помеченном месте.
«И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах из Своей милости, и ликуют они о тех, которые еще не присоединились к ним, следуя за ними, что над ними нет страха и не будут они опечалены! Они ликуют о милости от Аллаха, и щедрости, и о том, что Аллах не губит награды верующих». [63]
63
Коран, 3: 163–165.
Хасан опустился у края кровати на колени и крепко сжал ладонями виски.
Ровно в 9.15, в зале с висевшими по стенам полотнами старых мастеров председатель правления «Старперов» поднялся на ноги, дабы открыть аукцион, на котором предстояло помериться силами видным персонам финансового мира. Аренда знаменитой галереи обошлась «Старперам» в 250 000 фунтов, кроме того, им пришлось раскошелиться на сверхъестественных размеров страховой взнос — вдруг какой-нибудь фьючерсный торговец подожжет, раскуривая изысканную сигарету либо сигару, картину Тициана.
— Прошу внимания, леди и джентльмены. В этом году мы выставляем на продажу тридцать лотов, поэтому начать аукцион необходимо, как, впрочем, и всегда, по возможности скорее. Наслаждайтесь прекрасным обедом, но постарайтесь, прошу вас, соблюдать тишину, чтобы аукцион прошел без сучка без задоринки. Я знаю, вы будете рады услышать, что проводить его стану не я, но человек весьма известный — имя его мы до сей поры держали в тайне, однако через пару минут я его назову. А он чуть позже представит вам сегодняшнего нашего звездного гостя.
Председатель был еще и президентом банка, телевизионная реклама которого состояла из черно-белых видов стоящего в Пенинских горах городка, а инвестиционный отдел потратил миллиарды фунтов на закупку лихорадочно менявшихся в цене деривативов Новой Азии. Глава того отдела банка, который помогал ему уклоняться от уплаты налогов, получил в этом году, в виде жалованья и наградных, 42 миллиона фунтов. А поскольку официально он проживал за границей, подоходный налог ему с этих денег платить не пришлось.
Прямо под полотном пятнадцатого столетия, изображавшим возвращение блудного сына, сидел президент лондонского отдела финансовых услуг, входившего в состав могучей американской страховой компании. Из 30 миллионов долларов своего ежегодного вознаграждения он выделил 500 000, чтобы потратить их, con brio, [64] на аукционе «Старперов», и думал сейчас о том, что, если бы результаты этого года были хорошими (пока что-то не похоже), он смог
64
С жаром (ит.).
— …Выдающуюся поддержку со стороны финансового сообщества, — продолжал председатель. — Я хотел бы выразить особую благодарность Джону Вилсу из «Капитала высокого уровня», уже долгое время помогающему нам в нашей работе. Присутствовать здесь сегодня Джон не смог, однако он с чрезвычайной щедростью заказал три столика, уплатив за них двойную цену, а затем вернул их нам, чтобы мы могли вторично продать эти места. Джон всегда проявлял огромную заботу о наших пенсионерах.
Кое-кто из сидевших в зале начинал терять терпение. Оно, конечно, забавно — влезть в строгие вечерние костюмы или нацепить бриллианты и пить то самое шампанское, подачу которого в их гримерные особо оговаривают в контрактах некоторые из самых скандальных рок-звезд, — однако период устойчивости внимания большой продолжительностью у пришедших на аукцион людей не отличался, им требовался сильный раздражитель, какое-то действие: они хотели увидеть, и поскорее, как переходят из рук в руки огромные суммы. Принадлежавший одному из самых поворотливых банков отдел продажи фондовых акций уже принялся раскачивать свой столик, сопровождая речь председателя какофонией фарфора, стекла и столового серебра. Аналитик другого отдела продаж, молодой человек, на чьем лацкане красовалась табличка «Можете звать меня Гасом», поднял голову от своих колен — от меню, с оборотной стороны которого он только что втянул в себя, посапывая, «дорожку» кокаина, вытер тылом ладони нос и в порыве химического веселья вскричал: «Покажите мне ваши денежки».
— …Без дальнейших проволочек, — поспешил закруглиться председатель, — представить вам распорядителя нашего вечера, явившегося сюда после тяжких трудов в телестудии, мистера Терри О’Мэлли!
Из-за широкой черной ширмы, на которой был закреплен защищенный стеклом фрагмент фрески, выступил Терри — седые локоны, румяные щеки и совершенно несуразный галстук-бабочка из зеленого бархата.
— Ну что, жирные капиталистические свиньи? — начал он. — Пора вам порыться по карманам. И сидите тихо. Если честно, ваша орава еще и похуже помешанных из «Собачьего бунгало». Смотрите у меня, я ведь могу приказать, чтобы всех вас накачали успокоительным. И давайте сразу развяжемся с вопросами о случившемся прошлым вечером: да, это было несчастьем и не было нашей виной, и — да, мы застрахованы… О реакции Лизы я вам потом расскажу. Бедная девочка, можно подумать, что она никогда прежде не сталкивалась нос к носу со жмуриком… Итак. Первый лот. Для тех, кто неравнодушен к культуре. Приобретя его, вы получите два билета на вечер в Байройте. Нет, сэр, это не столица Ливана, это столица Вагнера. Вы сможете погулять за кулисами Королевского балета и посмотреть любые его два спектакля, которые выберете сами. Вам также выдадут гравюру, подписанную самым прославленным художником Британии Лайэмом Хоггом. И наконец, вы сможете позавтракать в увенчанном всяческими наградами ресторане «Зеленая свинья», его еще по телевизору все время показывают, с выдающимся писателем и критиком — так тут написано — Александром Седли. Начнем с двадцати пяти тысяч фунтов. Ну давайте, прижимистые сукины дети, давайте. Предупреждаю, первые лоты — самые ценные. Будете потом локти кусать и думать: ну почему я их упустил, заплатив в два раза больше за то, что и вполовину не так здорово? Да, вижу. Пятый столик. Тридцать тысяч? Хорошо. Ваше слово, мадам.
Лот ушел за 95 000 фунтов и достался «Можете звать меня Гасом». Тот встал и направился к сцене, чтобы получить свой конверт.
— Прежде чем вы подниметесь ко мне, дружок, — сказал Терри О’Мэлли, — я хотел бы представить нашу звездную гостью. Вы и отдаленного представления не имеете, во что обошлась ее доставка сюда из Голливуда. Однако «Старперы» денег не жалеют, — да я уверен, что и молодые люди, сидящие за четырнадцатым столиком, были бы не прочь спустить на нашу гостью все свои денежки… Все верно, это она, единственная и неповторимая… Эвелина Белле!