Недетская игра в прятки
Шрифт:
– Мне было бы гораздо легче все понять, если бы вы не примеряли на меня образ врага.
Соколов почувствовал холодность в ее ответе. Ему бы хотелось услышать от нее другие слова, произнесенные в другой интонации, увидеть на ее лице улыбку и встретить ее взгляд, проникающий в душу, дурманящий и манящий, но, глаза ее чаще всего были опущены или направлены в сторону. Да, и на что можно рассчитывать в отношениях с женщиной только пережившей жизненную катастрофу. Как бы то ни было, но Соколов сожалел, что следствие, которое он как мог, затягивал приходиться завершать. Начальство требовало сосредоточиться на других важных и ответственных делах, руководство поставило новые задачи, требующие энергичных и решительных действий, но к
– Анна Леонидовна, я понимаю, вы сейчас обижены. Вам кажется несправедливым отношение к вам во время следствия. Но, я надеюсь, пройдет немного времени, вы успокоитесь и на все произошедшее посмотрите другими глазами. Если вы не планируете уезжать из Саранска, и вам потребуется помощь в устройстве здесь своей жизни, можете обратиться ко мне, я могу и готов оказать вам любую помощь, которая потребуется. Пожалуйста, обращайтесь. Буду рад оказаться полезным.
Елена подняла на него глаза, ее большие красивые глаза застилал туман отрешенности от всего происходящего, туман, за которым невозможно было увидеть хотя бы проблески душевного отклика на услышанные только что слова, она спокойно и отстраненно ответила:
– Спасибо, не беспокойтесь. Я могу идти?
Соколов поднялся со своего места:
– Да, конечно, – он вышел из-за стола, открыл дверь кабинета, провожая Елену, никогда прежде он не был так предупредителен с посетителями, – паспортный стол в другом здании, спросите у дежурного, он подскажет, как пройти. Всего доброго, и все же, обращайтесь по любой надобности, буду рад помочь.
Елена кивнула и отправилась к дежурному.
Ей хотелось, как можно быстрей закончить все дела с органами ОГПУ и милиции, но это оказалось не так просто, из отделения милиции, в котором находился паспортный стол, пришлось возвращаться к следователю Соколову за справкой об окончании следствия. Пока помощник готовил справку, Елене удалось прочитать ответы на запросы из Москвы и Челябинска. Помощник Соколова также вернул Елене не поврежденные огнем документы из сумочки Анны Голосовой. Все это: и сохранившиеся документы и то, что было указано в ответах на запросы следователя, очень помогло при заполнении анкет и составлении автобиографии, которые потребовали в паспортном столе. Так что, все процедуры необходимые для получения паспорта прошли довольно гладко, и в течение недели Елена получила этот необходимый ей документ. Когда она открыла свой новый паспорт, пришлось улыбнуться, первое на чем остановился ее взгляд – это то, что она вдруг увидела, что стала моложе на несколько лет. Что ж, придется соответствовать. Другое, что очень важно – это то, что теперь она окончательно стала Анной, и мы, в этом повествовании называя или обращаясь к ней, тоже будем стараться придерживаться этого имени.
Ей хотелось как можно быстрей завершить свое перевоплощение из приговоренной к поселению жены врага революции бывшего офицера царской, а затем командира Красной Армии Елены Вершининой, в иждивенку и теперь вдову советского инженера Анну Голосову.
Чтобы оставить этот этап жизни позади, оставалось произвести захоронение тела мужа Анны Голосовой. Следствие не обнаружило родственников ни Анны Голосовой, ни ее мужа, это успокоило новую Анну, никого на похороны приглашать не пришлось, тем более, что контакты с родственниками и знакомыми семьи Голосовых в ее планы не входили. Похороны прошли скромно, тело было в закрытом гробу, отпевание в церкви для совслужащего не приветствовалось и оно было исключено, захоронение произошло на ближайшем местном кладбище, и после этого прошли символические поминки в квартире Анастасии Георгиевны, из приглашенных были только Варвара и Василий Черняйкины.
Анна к похоронам отнеслась со всей серьезностью, для нее Аркадий Голосов был чужим человеком, она его даже никогда не видела, но это был отец Гриши, а Гриша стал для нее самым близким человеком и для него, хоть он еще совсем маленький, очень важно сохранить память об отце. Ему обязательно нужно знать, что есть место, куда можно прийти и поклониться его памяти.
Наутро после похорон, Анна как всегда проснулась рано, поправила постель Гриши и вышла к завтраку. Как обычно, ее ожидал утренний кофе и добрый взгляд Анастасии Георгиевны. Анастасия Георгиевна подала чашку Анне, думая как начать разговор, который должен непременно коснуться их будущего. За эти несколько недель, пока Анна и Гриша прожили с ней в ее квартире, Анастасия Георгиевна почувствовала себя нужной и полезной, у нее появился новый смысл и интерес к жизни, и теперь она всерьез опасалась, что Анна после всего пережитого здесь в Саранске захочет уехать и вернуться к столичной жизни. Эта мысль угнетала ее, и она не стала откладывать важный для них разговор:
– Аннушка, все время пока мы знакомы, я видела, как тебе нелегко. Пожар в поезде изменил вашу с Гришей жизнь, то, что случилось непоправимо и останется с вами очень надолго, может быть навсегда, но все же и у тебя и у Гриши впереди еще долгая жизнь, многое еще можно поправить, я бы хотела помочь вам это сделать. Хочется надеяться, что самые большие трудности у вас позади.
Анна благодарно откликнулась на эти слова:
– Да, все, что происходило с нами в последнее время ужасно. Мы с Гришей спаслись. Господь позаботился о нас и передал в руки заботливых и добрых людей. Думаю то, что мы познакомились с Варей, и что ее муж Василий привел нас сюда, это не случайно, – Анна подняла глаза вверх, – Он направил нас к вам, и мы нашли здесь поддержку и тепло и это тоже знак свыше.
Анастасия Георгиевна, не отрываясь, смотрела на Анну:
– Я очень рада, что Василий Андреевич привел вас именно ко мне, и пока все устраивалось, я была рядом с вами. Раньше было не ко времени, и я не спрашивала, что ты собираешься делать, когда все закончится и тебе восстановят паспорт. Но теперь мне хотелось бы знать, что в твоих планах, думаешь ли ты возвращаться в Москву или останешься здесь? Может быть, у тебя другие замыслы и планы? Может быть, ты хотела бы посоветоваться о том, как вам с Гришей быть дальше?
Анна отставила чашку и грустно посмотрела на Анастасию Георгиевну:
– Если честно? Каких-либо замыслов о переезде куда-нибудь у меня нет, нам с Гришей ехать некуда. В Москве нас никто не ждет. Была служебная квартира мужа, теперь ее нет. Чтобы жить самостоятельно в Москве или где-то еще, нужно работать, нужно где-то жить и как быть с Гришей? Устроить его в ясли? Как все это сделать? Не знаю. Остается одно, просить вас не прогонять нас. Я чувствую себя обязанной, вы нас приютили, помогали и содержали все это время…
Анастасия Георгиевна махнула на нее рукой:
– Перестань, пожалуйста. Я совсем не собираюсь сейчас говорить с тобой про то, кто кого содержал, про обязательства и всякое прочее подобное. Я спросила: собираешься ты уезжать или согласна остаться жить здесь со мной? Пока мы жили вместе, я очень полюбила Гришу. У меня никогда не было детей и внуков тоже. И теперь, когда я на вас с Гришей смотрю, мне кажется, что, наконец, вы у меня появились. Если останетесь, я буду счастлива.
Анна взяла Анастасию Георгиевну за руку, глаза ее наполнились слезами:
– Спасибо, что и вы у нас с Гришей появились. Просто не знаю, что бы с нами было, если бы не вы.
– Кажется, мы обе должны благодарить Василия Андреевича. Это он нас познакомил.
Анна рассмеялась:
– Обязательно поблагодарим, и это надо обязательно сделать при его теще Евдокии Петровне, он мне говорил, что она единственный человек, кого он побаивается на своем участке. Это поднимет его авторитет в ее глазах.
Анастасия Георгиевна тоже улыбнулась:
– Хорошо. Поблагодарим при Евдокии Петровне. Мне будет интересно с ней познакомиться.