Недетская сказка
Шрифт:
– Пруток тонкий, смотри не перекали, а то гвозди ломкие будут. За кузней смотри, огонь не оставляй без присмотра и уголь зря не жги, чай не лучина. Короче, если чего сотворишь по дури, я тебе гвоздями на заднице серп и молот наколочу. Соображаешь?
– Ага, – едва сдерживая радость, ответил Ванька, – будь спокоен, болей на здоровье!
А когда кузнец ушел, проворчал ему вслед:
– Накуй, накуй. Сам поди накуй!
С гвоздями Иван справился на удивление быстро. Получились они ровненькие, остренькие и одного размера. Решил Ваня их болящему отнести да выпросить полоску. Пошел к дому кузнеца, постучал в дверь – тишина. «Может, плох Прохор, может, помощь нужна?» – подумал Иван и толкнул дверь. Вошел в сени
На следующий день Прохор пришел в кузню вполне себе поздоровевший. Ванька кинул ему на верстак кулек гвоздей и присел у порожка. Кузнец развернул материю и стал разглядывать первую работу подмастерья. По выражению его лица Ваня понял, что гвозди кузнецу понравились. Они ему и самому нравились, но гвоздем в заднице была мысль о вчерашнем событии, которое заставило Ивана по-новому взглянуть на реальность. Выходит, что Прохор втихую охаживает его мать, а делает вид, будто Ванька у него просителем подвизался.
– Ну, как гвозди? – начал разговор Ванька.
– Вижу, что руки у тебя растут из правильного места, не то что голова, – пробурчал Прохор.
– Значит, полоска моя?
– Держи, – кузнец протянул Ваньке ржавую заготовку, – испортишь, больше не дам.
Ножик выковал Иван себе отменный. То ли в роду у него кузнецы были, то ли талант прорезался, но Прохор, повертев в руках Ванькино творение, пощелкал языком и уверенно сказал:
– Кузнец из тебя знатный выйдет, но нос не задирай, учись, пока я жив. Пойдем к точилу, покажу, как ножи затачивают.
Наконец-то сбылась первая Ванькина мечта. Осталось приделать к ножу рукоять и пойти в рощу построгать деревяшки, дабы проверить на остроту и прочность свою самоделку. Рукоятку Иван сделал из толстого грушевого поленца. У груши древесина вязкая и твердая – для рукояти в самый раз. Налюбовавшись своей работой, Ванька отправился в лес.
Белая и пушистая
Гулять в окрестностях деревни было привычно и приятно. Иван часто сидел на опушке, прислонившись к сосне, и думал о будущем. Его мечты были по-детски наивны, но вселяли уверенность в том, что так и будет. Усевшись на привычном бугорке под сосной, Ванька достал нож и стал стругать осиновую ветвь, которую он подобрал по дороге. Сначала обрезал мелкие ветки, а затем приступил к затачиванию толстого конца сука, пытаясь придать ему вид копья. Работа шла споро. Ваня не переставал нахваливать остроту и упругость своего ножа, когда послышался треск орешника и на прогалок выпрыгнуло что-то белое, похожее на пушистого зверя. Буквально следом из кустов показалась оскаленная морда здоровенного волка какой-то редкой бурой окраски. Увидев Ивана, волчара уставился на него сверкающим взором и еще пуще оскалился. Что-то в груди у Ваньки ёкнуло. Показалось, что время остановилось, и только стук в груди и в висках отсчитывал ритм бегущих секунд. Волк метнулся на Ивана, метя клыками в его горло, а малец интуитивно выставил заточенный кол в сторону разинутой пасти. Огромные клыки впились в осиновый кол и раздавили его в щепу, словно соломину, а Ванькина правая рука конвульсивно взлетела к волчьей морде и проткнула ножом звериную шею. Волк рухнул на Ивана, придавив его тяжестью своего пудового тела, и мелкая дрожь его огромных лап заронила в перепуганную душу подростка радостную мысль: «Ножик, однако, я ко времени выковал».
Кряхтя и охая, Ваня столкнул с себя агонизирующую тушу и поднялся. Вся одежда в крови. Ноги словно ватой набиты, а голова гудит, как дымоход. Глядя в потускневшие глаза свирепого зверя, Ивашка испытал новое, до сих пор незнакомое чувство победителя. Но тут его триумф прервал нежный девичий голос:
– Ты ранен? Весь в крови. Может, присядешь на землю, а то, не ровен час, в обморок упадешь.
Иван обернулся и… Возле него стояла белоснежная коза с невообразимо красивыми синими глазами, маленькими, но острыми рожками и густой с кудельками шерстью.
– Это ты говоришь? – недоуменно молвил Ваня.
– А что, если коза, то и говорить нельзя? – ехидно проронило животное. – В сказках даже рыбы разговаривают, а тут целая коза!
– Хорошо, что не козёл. Я козлов не люблю за бодливость и упрямство, – скривился Иван.
– Лихо ты кандера завалил. Сразу видно, что не трус, – продолжила коза.
– Кандер – это кто?
– Это древний волк. Сейчас такие не водятся, – обыденно ответила коза.
– Значит, мне всё померещилось. А я никак в толк не возьму – то кандер, то коза говорящая. Уж не во сне ли мне всё привиделось? – глядя на окровавленную рубаху, иронично произнес Ванька. – Кстати, я таких коз тоже не встречал. Может, ты древняя?
– Но-но, сам ты деревня. Я еще молоденькая козочка. Правда, внешность у меня самобытная, с претензией на индивидуальность.
– Как-то ты мудрёно излагаешь, говори проще, а то мне, дураку, не понять, – сказал Иван, почесывая затылок.
– Это значит, что я одна такая на всём белом свете. Дошло? – повысила тон коза. – Ладно, я не сержусь на тебя. Давай знакомиться. Зови меня Настенька. А как тебя величать?
– Вот еще, всякую козу приблудную Настенькой звать. Нюрка тебя устроит? Вот меня Иваном кличут, а по-простому – Ванька.
– Значит, Нюрка? Хорошо. Тогда тебя я буду звать Ванюрка. Согласен? – вспылила коза. – И не приблудная я, а свободная в мыслях, поступках и чувствах!
– Ну хватит, не надо ссориться, – сказал Ванька и подошел к мертвому волку. Вытащил нож из звериной шеи и обтер кровь об рубаху. – Надо бы башку ему отрезать, но что-то руки ослабли.
– Трофеи собираешь? – хихикнула коза.
– Надо в деревне показать, а то скажут, что выдумал. Люди должны знать, какая напасть бывает. Может, это кому-нибудь жизнь спасет, – ответил Иван и со всего маха рубанул волка по шее.
– Ладно, не сердись. Ты же мне жизнь спас, так что можешь называть меня Настя, – миролюбиво проворковала коза.
– Да не тебя, а себя спасал, – задумчиво сказал Иван, – хотя немножко и тебя… Настя.
– Значит, дружба? Расскажи мне о себе. Ведь так хочется знать, кто мой отважный спаситель и герой, – сказала коза, выждав, пока Иван заворачивал голову зверя в окровавленную рубаху.
Слово «дружба» распахнуло Ванькино сердце настежь, и он рассказал ей вкратце историю своей недолгой жизни, утаив лишь несколько неприглядных сюжетов.
– Вот, пожалуй, и все. А теперь мне поведай: – кто ты и откуда, и зачем в нашем лесу волков гоняешь? – спросил Иван, глядя в игривую синь козьих глаз.
– Смеркается уже. Надо отсюда уходить, а то не ровен час стая волков набежит, почуяв свежую кровь, – вздохнув, проронила коза.
– И то правда. Пойдем к дому, там и поговорим. И жрать хочется, словно три дня не ел.
Закинув куль с волчьей головой за спину, Иван пошел тропкой к дому, а за ним следом новая подружка – коза Настенька.