Недетская сказка
Шрифт:
– Насть, а когда ты меня обучать начнешь?
– Сначала надо грамоте обучиться – читать и писать, а уж потом я займусь твоим образованием, – ответила Настя.
– Я-то думал, что образование как раз то, что ты перечислила, – озадачился Иван.
– Кому-то и этого достаточно, а ты должен быть лучше многих. Иначе с тобой в приличном месте будет стыдно показаться.
– Язва ты, Настасья! А где это приличное место? В малиннике, что ли?
– Есть места, куда дуракам вход заказан. Там тебе придется блистать, а не мычать про сельские достопримечательности. Но для блеска тебе образования не хватает,
– Откуда такое добро? У нас грамотеев нет. Книжки надо в городе искать.
– А сам-то книгу видел?
– Был у нас проездом один купец. Вот у него я и видел книжку. Ничего особенного – сплошные закорючки, а вот листики тоненькие такие, аккуратные.
– В закорючках как раз вся суть, а на чем они написаны, вообще не важно, – пояснила Настя.
– До города далеко. Пешком идти долго и опасно, да и коня у меня нет. Что делать будем? – приуныл Ванька.
– Тогда обучение откладывается. Будем добывать коня, – с воодушевлением сказала Настя.
– Как же мы его добудем, конь не заяц.
– Хорошую мысль подсказал. Мы лося приручим и на нем в город поскачем, – совершенно серьезно сказала коза.
– Ага, так он и приручился. Что-то я не слышал про ездовых лосей.
– Я думаю, что одного лося мало, надо двух. Ты же не будешь верхом скакать, а я следом бежать? А может, ты на мне решил в город мотануть? – подковырнула Настя.
– Не могу понять, когда ты шутишь, а когда серьезно говоришь, – оправдался Иван.
– Серьезней меня только камень на распутье трех дорог. Ты забыл, что я дочь шамана?
– Не забыл. А шаман – это кто? – скруглил глаза Ванька.
– Да… Порадовал кругозором. Про волшебников слыхал?
– Ага.
– Ну, тогда не все потеряно. Шаман еще сильней волшебника, потому что силы свои черпает от природы и тотема.
– С природой мне ясно, а тотема я не знаю, – виновато сказал Ванька и сильно взгрустнул.
– Тотем, дубинушка ты моя, это хранитель рода. Наш родовой тотем – коза.
– Значит, ты хранитель рода? – удивился Иван.
– Нет, я воплощение тотема. Понял?
– Вроде как. Так ты коза или не коза?
– Сейчас я коза, а была, как и ты, – человеком.
– Где была? Кем была? – заволновался Иван.
– Тебе это знать не нужно, пока не нужно. Придет время – все узнаешь. Не хочу вносить сомнения в твой неокрепший разум и ранить твое трепетное сердце, – подвела черту Настя.
– Так я, наоборот, теперь только об этом и буду думать. Ну расскажи, – с мольбой произнес Ванька.
– Сказала же я тебе – рано! Учись понимать с первого раза.
– А мне два раза повторять не надо – бесполезно. Так обычно про меня Прохор говорил, – ответил Ваня и опять вздохнул.
– Вот и славно. Все вопросы с доставкой наших тушек в далекий город я решу. От тебя требуется только раздобыть тележку, в которую мы лосей запряжем.
– Ладно, пойдем домой, – сказал Иван.
Плотно перекусив сам и покормив козу, Ванька пришел в сени и улегся на солому рядом с Настей.
– Насть, ты что хочешь думай, а мне теперь покоя нет. Если не скажешь, кто ты, то я обучаться у тебя не стану. Вдруг ты меня плохому научишь? – с напором произнес Иван.
– Зря я лишнего сболтнула, но делать нечего. Так и быть, скажу тебе то, что могу, но боле от меня не проси. Я – посланник, – ответила Настя.
– А кто послал? Зачем послал? К кому послал? И как послал? – оживился Ванька.
– Мы договорились, что потом ты все узнаешь. Если терпеть невмоготу, то попробуй переключить мозги на решение других более важных вопросов. Например, тележку найди.
– С телегой вопрос решенный. Я ее у Прохора возьму. Думаю, даст, ведь он мне теперь почти отчимом приходится. А лоси правда будут, или ты пошутила?
– Завтра лоси будут без шуток и с ветвистыми рогами. Вот с матерью-то как будешь договариваться? Сам сказал, что дорога опасная и долгая. Надеешься, что она тебя с радостью отпустит?
– Уговорю как-нибудь. Пообещаю ей подарки привезти из города, мишуру всякую и вкусностей, – расплылся Ваня, представив, как он разгружает из телеги тюки с покупками.
– У тебя, наверно, мешок серебра за печкой стоит, коль ты собрался накупить телегу добра? – с ехидцей спросила Настя.
Ванька похлопал длинными белёсыми ресницами и, почесав затылок, произнес:
– Ну тогда еще чего-то придумаю. Скажу, что мы покататься едем в соседнюю деревню.
– А сам пропадешь на месяц-другой. Мне кто-то давеча про ненависть к вранью говорил, уж не ты ли? – удивилась Настя.
Иван зарумянился и потупил взор:
– Может, ты чего подскажешь?
– Может, и подскажу, но завтра, а сейчас пора спать, – ответила Настя и поудобней устроилась на подстилке, – доброго сна тебе, Ванюша.
Ванька долго ворочался, размышляя над заковыристым словом «посланник». Смысл был более или менее понятен, а суть ускользала. Может ли посланник быть козой? А если она не коза, а козёл? Ведь посланником должен быть козел. Настя сказала, что была человеком. Мужчиной или женщиной? Мысли путались и блуждали между воображаемыми картинками, всплывающими и тающими под флёром наплывающего сна…
Большие каменные стены с вросшими в них круглыми башнями опоясывали незнакомый Ваньке город. Дорога упиралась в тяжелые, обитые железными пластинами ворота, которые были наглухо закрыты. У двери в одной из створок ворот стояли два стражника с палицами за поясом и с пиками в руках. Недалеко от ворот у дороги находился шатер, а рядом подобие прилавка, на котором были разложены изделия кустарного ремесла. Подойдя ближе, Ванька увидел множество фигурок из глины, камня и расписного дерева, которые чем-то походили друг на друга, но чем, Иван сразу понять не смог. Пока он пытался определить, чем были похожи все эти фигурки, к прилавку подскакал богато одетый мужчина на гнедом жеребце. Не вынимая ногу из стремени, мужчина наклонился и схватил первую же попавшуюся ему под руку фигуру, а другой рукой подбросил серебряную монету, которая со звоном упала на прилавок. Только тут Ванька обратил внимание на бабу, обмотанную разноцветными платками, стоящую чуть позади прилавка и неразличимую на фоне пестрого шатра. Она подобострастно согнулась в поклоне перед всадником и ловко подхватила монету, даже не дослушав ее звона. Всадник развернулся и поехал к стражникам, которые склонились в почтении то ли перед конем, то ли перед седоком, а он бросил им купленную у бабы фигурку и проследовал в город через наспех открытую створку ворот.