Недетские игры. Сборник научно-фантастических произведений
Шрифт:
Я ХОРОШО. А ТЫ? — набрал Дэвид.
Машина ответила двумя строчками букв на экране. Одновременно чуть гнусавый голос произнес без всякого выражения:
— Прекрасно. Чем объяснить исчезновение вашего абонентного номера 23 июня 1973 года?
ЛЮДИ ИНОГДА СОВЕРШАЮТ ОШИБКИ, — набрал Дэвид.
— Верно, — раздался электронный голос.
ВЕРНО, — засветилось на экране.
— Я не понимаю, — растерянно сказала Дженифер.
— Это не настоящий голос, —
— Не хотите сыграть? — спросила машина.
НЕ ХОТИТЕ СЫГРАТЬ? — отозвались буквы на экране.
— Знаешь… — произнесла совершенно завороженная Дженифер, — похоже, она соскучилась по Фолкену.
— Ага! — в раздумье кивнул Дэвид. — Фантастика, да?
Странная улыбка застыла на его лице. Дженифер она не нравилась: в ней было что-то победно-зловещее.
НАЧНЕМ ТЕРМОЯДЕРНУЮ ВОЙНУ? — набрал Дэвид.
— Не угодно ли партию в шахматы? — спокойно осведомилась машина.
ПОТОМ, — набрал Дэвид. — ДАВАЙ СЫГРАЕМ В МИРОВУЮ ТЕРМОЯДЕРНУЮ ВОЙНУ.
— Прекрасно, — ответила машина. — На чьей стороне вы будете?
— Ага! — сказал Дэвид. — Сейчас долбанем!
Я БУДУ РУССКИМИ, — набрал он.
— Обозначьте цели первых ударов, — потребовала машина.
— Ну и игра! — Дэвид повернулся к Дженифер. — Куда ты хочешь шарахнуть атомной бомбой?
— На Лас-Вегас, — ответила Дженифер. — Отец однажды просадил там в казино кучу денег.
— О’кей! Лас-Вегас получает у нас плюху. Давай дальше. Безусловно, Сиэтл.
— Да! Мне здесь обрыдло, — согласилась Дженифер.
Оба захихикали.
Дэвид Лайтмен ввел в машину названия еще нескольких городов.
— Благодарю, — ответила машина.
— Что дальше? Надо ждать? — спросила Дженифер.
— Не знаю.
— Игра начинается, — объявил компьютер.
Экран опустел.
— Что-нибудь не так? — спросила Дженифер.
— Не знаю.
— Медленно тянется.
— Некоторые стратегические игры требуют времени.
Внезапно на экране густо высыпали цифры.
— О черт, забыл включить дисковод, чтобы убрать лишнее, — Дэвид быстро исправил положение. — Ну вот, все. Готовы начать третью мировую войну, леди Мак?
— Да!
Оба громко расхохотались.
В Хрустальном дворце, пещерном чреве, начиненном попискивающими и помигивающими машинами смерти, работа шла своим чередом. Помещение навевало странные чувства: оно казалось полубиблиотекой-полумогилой.
Техники разговаривали приглушенными голосами или просто молча отсиживали часы дежурства, передвигаясь от стола к столу в креслах на колесиках, снимая показания приборов, следивших за территорией Советского Союза или приближением муссонных облаков к Калимантану. Специалисты изучали данные тысяч радарных и сонарных установок. В затемненных частях амфитеатра экраны отбрасывали зловещий отблеск на лица дежурных, шептавших в микрофоны странные для непосвященных слова. На посту сейчас находилось семьдесят военных, прошедших долгую подготовку. Большие электронные карты, висевшие под потолком, выглядели словно пустые скрижали в ожидании пророчества.
Между картами находилось табло, призванное показывать счет в будущей смертоносной игре. Сейчас оно сообщало, в какой степени готовности находится система обороны страны:
СТОГ 5
СТОГ [1] 5 означала мирное время, СТОГ 1 тотальную войну; 4, 3 и 2 соответствовали промежуточным стадиям.
Генерал Джек Берринджер сидел, сняв китель, в рубашке, на командном мостике напротив больших экранов и думал о том, почему не несут кофе.
1
СТОГ — степень оборонной готовности.
Генерал Джек Берринджер пребывал не в лучшем расположении духа.
Его сын Джимми не был военным. По правде говоря, его сын Джимми был интеллигентский хлюпик, вымучивший ученую степень по английской филологии в каком-то занюханном колледже в Северной Калифорнии, а папаша платил за обучение. Предмет особых забот генерала формулировался так: «КАК ПРИВЛЕЧЬ ЛЮДЕЙ В АРМИЮ?». Дочерей он выдал замуж, и они, как полагается послушным дочерям, родили внуков, но единственный сын назло отцу отказался идти в вооруженные силы. Как раз сегодня утром миссис Берринджер, сияя, показала ему письмо от Джимми; ее привело в восхищение, как преуспел двадцатипятилетний недоросль и сколь прекрасен слог, каким написано это послание. Генерал Берринджер не разделил ее восторга, заявив, что он с куда большим удовольствием поглядел бы, как этот бездельник держит винтовку на поле брани, а не водит пером в затхлом классе. Эта ремарка вызвала короткую стычку между генералом и генеральшей, очень похожую на перебранки между генералом Бронебоем и его женой в кинокомедии «Жук Бейли». Генерал Берринджер терпеть не мог этого комика. В кино сейчас военного так и норовят выставить дураком. Куда подевались добрые старые ленты?
Еще больше генерал Джек Берринджер был раздражен успехом прошлогодней поездки доктора Джона Маккитрика в Вашингтон. Паршивец, добился-таки своего. Теперь ОПРУ заменил людей в шахтах, а сам Маккитрик разгуливает с масляной улыбкой, словно его беспрерывно чешут за ухом. «Сколько наград заслужил я в Корее и Вьетнаме, и вот она, благодарность», — пробурчал генерал себе под нос.
— Где сержант Рейли? — громко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Где, черт побери, мой кофе?
Он чувствовал, как накатывает головная боль, и кофе нужен был ему, чтобы запить аспирин; наверняка понадобится не одна таблетка, чтобы оставаться в форме до конца дежурства.
Старший офицер связи, полковник Конли, сидевший рядом с начальником, заметил:
— Вы просили со сливками, Джек. Может, у них кончились сливки?
— Кончились сливки! Исключено, — возразил Берринджер. Я велел натащить в эту нору столько кофе, чтобы можно было пересидеть атомную катастрофу, и достаточно сливок. Ты ведь знаешь, Эл, я не могу без них из-за проклятой язвы. — Он покосился на главный терминал ОПРУ, за которым сидел майор Фредерик Лем. — Кстати, она особенно дает себя знать после того, как Маккитрик взгромоздил нам на шею свою проклятую машину.