Недобрый день (День гнева) (Другой перевод)
Шрифт:
Остановив коня у самой кромки воды, король созерцал башню с седла, не двигаясь и лишь задумчиво теребя пальцем губу. Точно так же он мог бы наблюдать за тем, как в саду королевы в Камелоте разбивают клумбу под розы. В облике его не ощущалось ничего воинственного — не более чем во время поездки с «мирной миссией» к Кердику, когда Агравейн с такой горечью обрушился на кажущуюся кротость «военного вождя». Однако Мордред, держась бок о бок с отцом, наблюдал за происходящим с интересом и нарастающим волнением, которое ему с трудом удавалось скрыть; он знал, что впервые — о долгожданный миг! — видит Артура легенд и преданий: испытанный в боях воин, знаток своего дела, тот самый человек, что один спас Британию от саксонской угрозы, решал, как лучше поступить
Наконец король заговорил:
— Башня, похоже, наполовину обвалилась. Перед нами — разбойник, что забился в берлогу, словно барсук. Осада здесь неуместна, равно как и штурм. Воистину нам следовало прихватить с собой гончих и затравить его, точно дикого вепря.
Отряд угрожающе зашумел. Все видели тело Элен, когда его выносили на берег. Конь Бедуира вдруг поднялся на дыбы, словно напряженное состояние всадника передалось и ему. Бедуир уже схватился за меч, а позади него, среди Сотоварищей, в промозглых рассветных сумерках тут и там поблескивал металл.
— Мечи в ножны. — Артур не оглянулся, не повысил голоса. Он держался непринужденно, лишних слов не тратил, палец — по-прежнему на губе. — Я собирался сказать, что эта битва — для одного человека. Для меня. Не забывайте, что принцесса Элен приходилась мне родней, а я здесь представляю короля Хоэля, ее дядю и сюзерена. Кровь негодяя принадлежит мне по праву, — Артур обернулся, унимая возобновившийся ропот. — Если он убьет меня, тогда им займешься ты, Мордред. После тебя, если нужно, пусть Бедуир и остальные поступают как вздумается. Все ясно?
Отряд зашумел в знак подтверждения, причем многие соглашались с явной неохотой. Артур тем временем продолжал; Мордред заметил, что отец улыбается.
— А теперь, прежде чем мы поднимемся на скалы, выслушайте меня. С ним, очевидно, по меньшей мере трое. Может, и больше. Эти — ваша добыча; поступайте с ними как знаете. Есть вероятность, что нас уже заметили; в любом случае, преследователей они наверняка ожидают. Может статься, они выйдут нам навстречу; может статься, попытаются забаррикадироваться в башне. В этом случае ваша задача — выдворить негодяев из укрытия или выкурить огнем, а вожака их привести ко мне. — Артур тронул поводья, и конь его прянул вперед, уйдя в воду по щетки. — А теперь надо переправляться. Если мы задержимся, прилив затопит дамбу и разбойники, воспользовавшись нашим невыгодным положением, набросятся на нас, едва лошади переплывут на берег.
Здесь Артур ошибся. Банда, ощущая себя в безопасности с началом прилива и с чисто животной тупостью не помыслив о погоне, собралась в пределах башенных стен и часовых не выставила. Разбойники уснули вокруг догоревшего костра, на котором готовился ужин, среди обглоданных костей и жирных объедков. Бодрствовал только вожак: он устроился у самого огня, вертя в грязных лапах пару золоченых браслетов и отделанный драгоценными камнями оберег, сорванный им с прелестной шейки Элен. Но вот до слуха его донесся какой-то шум. Он поднял голову и увидел в дверном проеме фигуру Артура, залитую лунным светом.
Вожак оглушительно взревел — и впрямь под стать затравленному вепрю. И проворством он зверю не уступал, этот великан, мускулистый, точно кузнец, с налитыми кровью глазами, как у дикого зверя. Король не колеблясь зарубил бы его безоружным: как он и говорил, то был не поединок, но истребление бешеных тварей, — однако в тесноте башенных стен мечом было не размахнуться. Так что Артур поневоле остался на месте; предоставленный сам себе, вожак схватил оружие — массивную дубину, несколькими дюймами длиннее клинка того, кто уступал ему и ростом, — и бросился на врага. Его разморенные сном, захваченные врасплох люди в беспорядке высыпали следом. На них тотчас же накинулись рыцари, поджидающие по обе стороны от входа в башню, и перебили всех. Мордред схватился врукопашную с дородным здоровяком; от того невыносимо разило, а изо рта пахло, точно из сточной канавы. Принц обнаружил, что забывает всю рыцарскую науку, освоенную за долгие годы, и вновь возвращается
Банду перебили за считанные секунды. Теперь, расступившись, Сотоварищи наблюдали за казнью вожака.
На их опытный взгляд вскоре стало очевидно, что в прошлом разбойник с грехом пополам обучался-таки воинскому искусству. То был сущий скот, однако не из трусливых. Он бросился на Артура с дубинкой против меча и с первого же раза, с силой размахнувшись, воспользовался преимуществом длины и нанес противнику удар, от которого король пошатнулся, а на щите его образовалась вмятина. Увесистая дубинка, скользнув по щиту, на миг увлекла за собою владельца, и за это краткое мгновение Артур удержал-таки равновесие и, минуя дубинку и руку, сделал выпад, целя прямехонько в незащищенное горло над курткой из толстой кожи. Великан, несмотря на габариты, проворно вскочил на ноги. Он отпрыгнул назад, дубина снова взлетела в воздух и отбила меч в сторону. Но на выпаде рука и тело Артура устремились вверх, направляя удар выше, над дубинкой, точно в лицо противнику. Острие меча оцарапало негодяю лоб, оставив короткую, но глубокую отметину точнехонько над глазами. Великан взвыл; Артур отпрыгнул назад, и тяжелая дубинка снова описала круг. Хлынула кровь, заливая противнику лицо, ослепляя его, но эта слепота едва не обернулась для Артура погибелью. Великан, обезумев от боли, ринулся на короля, не обращая внимания на обнаженный меч, и, воспользовавшись внезапностью натиска, уклонился от клинка, сошелся с противником вплотную, обрушился на него всей своей непомерной тяжестью и в борцовой хватке принялся подминать его под себя.
Пожалуй, один только Мордред успел оценить стремительный и до крайности предательский удар, благодаря которому король одержал верх. Артур высвободился из захвата, словно играючи, снова увернулся от дубинки и рубанул противника под колени. Взвыв, великан с грохотом рухнул на землю, точно срубленное дерево, колотя по земле руками и ногами. Король, уверенно и хладнокровно, точно танцор, выждал, чтобы дубинка глухо стукнула о дерн, а затем отрубил кисть, удерживающую оружие. Дубинка осталась лежать там же, где упала. Не успел великан почувствовать боль новой раны, как король переступил через струю крови и аккуратно вонзил меч ему в горло.
Рыцари забрали из башни драгоценности принцессы Элен, побросали туда трупы и подожгли гнусное логово. А затем отряд поскакал назад, навстречу своим спутникам. Им еще предстояло доставить горестную весть королю Хоэлю.
Глава 3
Трагедия принцессы Элен сослужила одну добрую службу. Было очевидно, что франки, соседи короля Хоэля, к насилию никоим образом не причастны, а когда стало известно, что «великан» и его головорезы убиты, поселяне и лесные жители, пострадавшие от разбойничьих набегов, наконец-то осмелились выговориться начистоту, и вскорости выяснилось доподлинно, что недавние набеги и утеснения — дело рук одной и той же бандитской шайки.
Так что сразу после погребения, но еще до того, как истек срок траура, Хоэль и Артур смогли сесть и обсудить требование, выдвинутое консулом Квинтилианом Гиберием. Короли решили выслать к нему посольство, якобы для того, чтобы обсудить предложения римского императора, а на самом деле — убедиться своими глазами, сколь велики его силы. Хоэль уже отправил гонца к королю Хильдеберту и его братьям, дабы узнать, предъявлены ли им те же требования, а если так, то какова позиция франков.
— На это уйдет время, — проговорил Хоэль, вытягивая ноги к огню и потирая ладонью подагрическое колено, — но вы, кузен, я уповаю, задержитесь?