Недоделанный пикап
Шрифт:
ИВАН
Я смотрю на девушку в своей постели и не могу поверить, что это происходит со мной. С каких пор я цепляю в захудалых барах малолетних неформалок, плачу за их выпивку и пьяных вдребедан везу к себе домой? Неужели я настолько отчаялся в попытках наладить личную жизнь? Это все Зайцев виноват со своими нравоучениями. Отношения без обязательств. Что за чушь?!
Но Ася была такой милой и несчастной. Несла какой-то бред про проклятие. Жаловалась на нелепые неурядицы. На то, как к ней на работе приставал замдиректора. На то, как прорвало трубу на кухне, затопило соседей, и испортились обои, которые она выбирала две недели.
Это звучало так по-детски, очень наивно и отчаянно. Я почувствовал себя мудрым и сильным, улыбаясь немного иронично и участливо, как старый Гендальф маленькому хоббиту. Не смотря на внешний вид и, принимаемый ею на душу коньяк, Ася не казалась разбитной девицей, шастающей по барам в поисках компании на вечерок. Она не отталкивала. Притягивала.
Мне хотелось обнять девчонку за ее узкие плечики, согреть ее маленькие ладошки, поцеловать в ультрамариновую макушку и защитить от всех невзгод, укрыв за своей спиной. Наверное, так чувствуют себя отцы, когда их крошечные дочери обиженно тычут в соседского мальчишку, дергающего за косички, рыдают над сломанной куклой и требуют платье принцессы из мультика.
И если еще сначала я был настроен на легкий флирт и ни к чему не обязывающую ночь, старался следовать идиотским правилам соблазнения, которыми напичкал меня неугомонный Зайцев, то узнав Мальвину чуть ближе, понял, что не смогу так поступить. Уж точно не с этой девчушкой. Ранимой, продрогшей, уставшей и такой крошечной.
Я перестал давить из себя улыбку, пытаться прикоснуться к ней и делать навязчивые комплименты. Ася без зазрения совести глушила коньяк из странной рюмки, не хуже нашего проректора – не морщась, не давясь, да и вообще без особых эмоций. Жевала лимон, от одного вида которого мою челюсть сводило оскоминой. Пила липовый чай, настолько горячий, что клянусь, он булькал прямо в чашке. И совершенно не поддавалась на мое неумелое соблазнение.
А еще Ася смотрела на меня задумчиво, подперев голову левой рукой и слушала. Странная девчонка с удовольствием ловила каждое слово из «заунывной исторической бредятины», как сказал бы Серый. Мило улыбалась, вставляла хлесткие комментарии и вообще заметно расслабилась, отчего в ее лице проглядывалась невыносимая усталость и замотанность.
Часы показывали десять. Я предложил подвезти девчонку до дома, но, едва мы отъехали от рогатого бара, Ася уснула. Будить ее было жалко, да я на самом деле и не смог бы, в чем убедился, когда вытаскивал хрупкую спящую красавицу из машины и нес к себе в квартиру.
Легкая как пушинка, она прижималась к моей груди синей, как летний василек макушкой так естественно и правильно, будто носить ее на руках было для меня чем-то само собой разумеющимся. Девчонка пахла моим парфюмом и едва уловимыми нотками зеленого чая. А еще чем-то неизвестным, дурманящим, притягательным. Выпускать малышку из рук совершенно не хотелось.
Но, абсолютно очевидно, что оставлять ее в грязной и до сих пор сырой одежде нельзя. Опустив гостью на кровать, немного поколебавшись, я все же решился раздеть девчонку. Ботинки, футболка, водолазка, грязные брюки – все
От прикосновения к нежной полупрозрачной коже кончики моих пальцев покалывали, а в голове, помимо воли, всплыла информация, что это первый симптом сердечного приступа. Я пожирал глазами мягкие округлости и плавные изгибы стройного женского тела, чувствуя, как растет возбуждение и туманится разум. Нельзя! Нельзя использовать девушку в таком состоянии!
Я не псих!
Я порядочный человек!
Тяжело вздохнув, я отодвинул синий локон, упавший на милое лицо и задел ее холодный нос. Даже не так – абсолютно ледяной нос. Окинув девушку уже более трезвым взглядом, отметил покрывшуюся мурашками кожу. Руки и ступни Аси могли замораживать мясо, настолько окоченевшими они были.
Дубина!
Остолоп!
Надо срочно одеть ее потеплее.
Я выудил из наследного сундука Марии Афанасьевны новую хлопковую сорочку. Ее когда-то впрок купила бабушка, но так ни разу и не надела. А еще отыскал в недрах дубовой сокровищницы теплые шерстяные носки, связанные ею же. Бабуля была довольно высокой женщиной, поэтому ночная рубашка Асе оказалась велика и смотрелась скорее, как винтажное платье, с мягким кружевным воротником под горло, длинными рукавами, из которых торчали только яркие кончики ухоженных ноготков, расклешенное от груди и доходящее до самых пяток. А копна синих волос, разметавшихся по плечам и подушке, придавало ее образу сказочный флер. Невозможно не любоваться невероятным сочетанием белого кружева и лазурных локонов.
Завернув гостью в одеяло, словно младенца, я собрал с пола грязные вещи, прикрыл дверь в спальню и направился в ванную. Ярлыки на одежде подсказали особенности ткани, и я смело забросил их в стиральную машину. Затем спустился, чтобы забрать из автомобиля Асины вещи. Мобильный телефон, оставшийся в сумке, разрывался противной трелью. Решив, что кто-то может искать девушку, я рискнул ответить на звонок. Оказалось, служба эвакуации. Они сообщали о том, что никакого автомобиля на указанном участке трассы не обнаружилось, но деньги за ложный вызов возвращать они не будут.
Я посмотрел в темные окна своей квартиры. Вряд ли девчонка проснется в ближайшие пять часов. Где-то там, в кювете, утопает в грязи ее машинка. Наверняка такая же маленькая и беззащитная. Может даже синяя. А учитывая, в каком районе Ася ее оставила, вполне возможно, что к утру от нее останутся только рожки да ножки.
Вздохнув, решительно открываю сумку и беззастенчиво шарю в вещах девушки. Нахожу ключи, когда телефон в очередной раз разрывается невыносимой трелью. Гляжу на экран. «Сыночек»…
На картинке здоровенная детина в синей спортивной форме в тон к таким же синим глазам. Светлый ежик на голове, тонкий нос, острые скулы. Парнишке на вид лет пятнадцать.
СЫНОЧЕК????
Недоуменно таращусь в смартфон, пока экран не тухнет. Спустя мгновение одно за одним всплывают сообщения.
«Ма, ты как?»
«До дома нормально доехала?»
«Я норм. Мы на базе в Цветниках.»
«Целую тебя! Ты – лучше всех!»