Недотрога для тирана
Шрифт:
– А ну поставь меня! – и тут я замечаю, что оно, это наглое, разувается. – Ты чего делаешь?
– Мама учила меня в обуви в постель не ложиться, – отвечает этот сукин сын, направляясь прямиком в спальню.
– А спрашивать, можно ли в эту постель, не учила? – сварливо спрашиваю я, пока меня несут.
– Нет. Или я прослушал.
Я со злости отвешиваю еще один шлепок.
– А у меня там эрогенная зона, Марин.
Мне кажется, мои зубы сейчас заскрипят. Он уже навис над разворошенной постелью.
– А
Щипаю его за бок.
– Не щекотись! Там тоже эрогенная зона! – Юдин плюхает меня кровать.
Я пытаюсь соскочить, но Михаил уже стащил футболку.
И молниеносно перехватывает меня за лодыжку. Подтягивает меня к себе со словами:
– А самая главная зона вот, и я сейчас всю ее…
– Отвали, варвар! Не дам я тебе! – раздухарившись, луплю его по груди.
– Сам возьму. Марин, – он заглядывает мне в глаза. – Мы же не успокоимся, пока не попробуем. Чего ты дергаешься? Это необратимо…
И тон такой проникновенный, что я пропускаю момент, когда он подцепляет мою футболку и вытряхивает меня из нее.
– Чего я дергаюсь? – прикрыв свои перси руками, возмущенно поднимаюсь на постели на колени, чтобы быть повыше и повнушительней. Юдин пользуется оказией и сдергивает нестойкие шортики вниз.
Это какое-то экстремальное раздевание!
– Ты проиграл! И должен от меня отстать! Ты обещал! – требую я, подозревая где-то глубоко внутри, что в одних трусах, я не вызываю должного почтения.
– Я погорячился, к тому же поужинала только ты, – Михаил вжикает молнией и стаскивает джинсы, – а я зверски голоден. Марин, не трахай мне мозги. Если б ты меня не хотела, уже б отбилась!
И не дает мне даже разглядеть, чем он там угрожает. Секунда эта глыба уже на мне, плющит меня по простыни. Из-под этого пресса мне уже не сбежать…
А я еще и стреноженная спущенными шортами.
Все продумал, говнюк!
– Так нечестно! – применяю последний аргумент.
– Что поделать, – скорбно вздыхает Юдин и прихватывает губами мою нижнюю.
Пальцы Михаила без всяких реверансов забираются мне в трусики, и у меня перехватывает дыхание от такой наглости. От наглости, я сказала!
– Ты просила без тебя не начинать, так что я, пожалуй, приступлю, раз все в сборе.
И все. Понеслась.
Вчерашние ласки на лестнице – детский сад, сегодня за меня взялись всерьез. Раздвинув влажные складочки, Юдин сразу поддевает горошинку и, надавливая подушечкой, начинает стимулировать. Это так остро и сладко, что я закусываю обласканную Михаилом губу.
– Какая ты горячая девочка, – Юдин не отрывает жадного взгляда от моего лица. – Как у тебя там жарко.
Мне дарят серию жалящих поцелуев в шею. Заметил, подлец, что на меня они действуют как валерьянка на кота.
Между ног уже полыхает, инстинктивно двигаю бедрами, пытаясь подтолкнуть пальцы Михаила к зудящей дырочке. Очень
Наконец, почувствовав, что сопротивление сломлено, потому что я начинаю тихо постанывать, он удостаивает вниманием мою грудь, перестав придавливать меня всем телом. Я чувствую себя осиротевшей без жара его кожи, но не долго.
Юдин языком касается напряженных вершиной и, удерживая вес тела одной рукой, втягивает сосок в пылающую влажность рта, а пальцами начинает будоражить складочки, потирая, пощипывая мои губки, обводя кончиком мизинца вход в сочащуюся пещерку.
Во рту пересохло, в отличие от моей дырочки, которая полностью готова. Меня уже лихорадит, этот мужчина – чума! Ему хватило чуть больше чем пять минут, чтобы я изнывала от желания получить его член так глубоко, как он только сможет достать. Ээкспресс-совращение.
– Марин, все в силе. Я потом все сделаю, как надо, – с горящими глазами на заострившемся лице Юдин поднимается надо мной и стаскивает промокшие от моей смазки трусики.
Я растекшейся лужицей беспомощно смотрю, как Михаил подсовывает мне под попку одну из подушек, расставляет пошире согнутые в коленях ноги и приставляет головку к истекающей соком дырочке.
– Я, твою мать, думал не дождусь, – Юдин нежно целует колено и, раздвинув двумя пальцами складочки, толкается, вырывая у меня шипение. – Господи, я буду молиться каждый день, дай мне силы.
И надавив, все-таки протискивается, медленно, неумолимо, и меня пробивает крупная дрожь. С каждым отвоеванным миллиметром, челюсти Михаила сжимаются все сильнее, а я бросаю комкать простыни и переключаюсь на собственное тело. Скользнув ладошками по груди и животу, я устремляюсь туда, где вот-вот произойдет взрыв.
Но прежде, чем я успеваю добраться до пульсирующей точки, меня накрывает матерым телом.
– Это лучше, чем я представлял, – глубокий поцелуй глушит мой стон, срывающийся с губ, когда Юдин входит до конца.
Глава 33
Трепет, охватывающий все мое тело, невозможно выразить словами. Я даже не знаю, что заводит меня сильнее: внутренняя наполненность или та сдержанная сила, которую я чувствую под пальцами. Я буквально ощущаю, как Юдин напряжен, как он сдерживается, чтобы не сжать меня сильнее.
Я уже на грани. Только от того, что он во мне, я натягиваюсь, как струна.
И там, где мы соединяемся, рождается бенгальский огонь. Он разбрасывает свои искры по всему телу, заставляя меня дрожать, ждать с нетерпением, когда пламя сожжет все и обернется фейерверком.