Недотрога в моей постели
Шрифт:
— Очаровала, так? — с улыбкой поправила я и пустила немного флирта в наш разговор: — Или я тебя разочаровала?
— Нет, это невозможно. Ты не можешь меня разочаровать. Никогда! — с присущей ему горячностью воскликнул Тони. Порой его манера держаться отдавала театральщиной. Если бы кто-то увидел его впервые, решил бы, что он по жизни переигрывает. Но такой он был — Антонио Пазолини — мой итальянский друг, коллега и поклонник. Именно в таком порядке.
Странные у нас были отношения, надо признать. Но меня они устраивали. От друга в новой для меня стране я бы не отказалась, от поддерживающего
Но с Тони был особый уговор. До того момента, как будет представлена его коллекция, никаких романтических отношений.
Обидно ли мне было знать, что я его очередная муза? В какой-то мере да. Неприятно в любом случае быть одной из многих. Не первой, не последней, не единственной-неповторимой. Муз было много, причем любого пола. По музе на коллекцию.
О том моменте, когда из музы я превращусь в его девушку, а потом в экс-девушку, я старалась не думать и Тони глупыми вопросов не задавала.
Мол, долго ли ты встречался с другими музами? И за какой срок они тебе надоедают? Хотя один вопрос я бы всё же задала.
К чему такая откровенность? Он как будто заранее настраивал наши отношения на неминуемый провал. Честно? Да. Но бессмысленно. Оттого не получалось рассматривать серьезно всё происходящее между нами.
Это мама уже спит и видит меня замужем за богатым красивым итальянцем, вполне в ее духе решить, как для меня будет лучше.
А я просто плыву по течению, позволяя Тони играть свою роль, а сама втайне радуюсь, что обрела такого необычного поклонника, который установил между нами границы и не нарушает их.
— Есть хорошие слова: никогда не говори никогда, — проговорила я медленно, давая Тони понять смысл выражения.
— У тебя плохое настроение. Из-за меня, из-за Недели моды. Не хочешь ехать, — Антонио повержено вздохнул и томно закатил глаза, изображая вселенскую печаль, а я виновато улыбалась, понимая, что даже ради него не изменю свое решение.
Однако последующие события пошатнули мою твердокаменную уверенность…
Глава 2
Тая
Вот уже неделю я жила у мамы и отчима на их вилле, при этом имея в распоряжении уютную и просторную квартиру со студией для своих художеств в мансарде. Почему-то мне никак не удается обрезать пуповину полностью, чуть что, сразу бегу к маме за советом. Уверенность в том, что я теперь самостоятельная личность, каждый раз рассеивается в прах, стоит мне начать разбирать документы, приходящие из России.
Какие-то справки, уведомления, нотариальные доверенности, квитанции, договора… Ничего в них не понимаю и постоянно сваливаю на маму свои же обязанности.
Но сегодня за завтраком я решила изменить привычке и разобрать непомерную кипу бумаг, хотя заботливая родительница и уверяла, что беспокоиться не о чем и она сама всё разложит по категориям. Но, в конце-то концов, сколько можно!
Я в общих чертах знала, что квартира, доставшаяся от бывшего муженька, кому-то сдана в аренду, и раньше меня это не волновало. Да и что случилось сейчас в моей вечно метущейся душе, сама
Мама суетилась на просторной кухне, в милом голубом домашнем костюмчике и уже с укладкой. С утра. В таком виде она напоминала итальянскую кинодиву Софи Лорен и одновременно приводила меня в смущение, так как лично я выползла на кухню в любимой растянутой пижаме, растрепанные волосы так и лезли в лицо, напоминая, что надо подстричься.
Усевшись на широкий подоконник, я взяла в руки первый документ из большой пачки и совместила приятное с полезным — вдохнула умопомрачительный аромат морского бриза и цветов из маминого садика и ощутила, как полезно проявлять ответственность прямо с утра. Вот бы только понять, что со всем этим бумажным барахлом делать…
— Мама, что это за повестка? Никак не могу взять в толк. Почему здесь написано «повторная»? — спросила я у мамы, с беспокойством вертя в похолодевших руках официальную бумажку со своей фамилией. Мама почему-то застыла с виноватым видом, опустив глаза в пол. Я удивленно воззрилась на эту неожиданную картину, ожидая объяснений.
— Я подумала, что ты хочешь полностью отстраниться от проблем из России, — невозмутимо сообщила она, сжав губы и вернувшись к энергичному натиранию овощей. По всей видимости, в меню ожидалась селедка «под шубой».
— А тем более от этой квартиры, — продолжила мама. — Ошибусь, если скажу, что ты не хотела с ней иметь ничего общего? Было такое? Было. Ты выписала на меня доверенность, я квартиру сдала своим хорошим знакомым с тремя детьми. Теперь оттуда им выселяться, что ли? Они на год подписали договор аренды и оплатили вперед, потому что уже три раза переселялись! Сама понимаешь, как непросто переезжать со всем скарбом с тремя-то детьми! Как ты предлагаешь им сообщить, чтобы они съезжали?
Мама завелась, и ее аргументы были вполне понятны, тем не менее я не собиралась сдаваться.
— С этого места поподробнее, — потребовала я, сжимая в руках повестку и медленно сползая с уютного места обитания. Оборону нужно держать стоя. — Почему квартирантам пришлось бы съезжать?
— Они и не должны съезжать. И в суд идти не надо.
— Как так?
— Твой муженек однодневный, видимо, отошел от побоев и решил внаглую попробовать квартиру отбить.
— Хорошо сказано — отбить. Речь ведь идет об его квартире, мама, а вернее, квартире его бабушки, которая досталась мне незаконно, — напомнила я, покрываясь краской стыда, что неизменно случалось при воспоминании о моем бесславном замужестве длиной в одни неполные сутки.
— Тю! Почему же незаконно?
— Мама, ну ты же знаешь, что на него оказывали давление…
— И что? Пусть скажет спасибо, что не все квартиры отобрали! Что он на нарах не сидит и вообще живой остался. Бог не Тимошка — видит немножко! Хотел свою бабку-маразматичку облапошить, а сам попал впросак, — разошлась маман, в такт возмущенным возгласам четвертуя несчастную селедку.
— Вот честно, я бы отдала эту квартиру и не расстроилась. — Всплеснув руками, я нервно заходила вдоль длинной столешницы. — Я с самого начала не хотела принимать ее, но на тот момент даже не думала, что как-то смогу зарабатывать деньги, а от вас не хотела зависеть.