Недвижимость
Шрифт:
Голове моей давно уже было невыносимо жарко.
– Я позвонила… там брат… и сказал. Мол, так и так… совсем недавно… милиция приехала… Говорит, может, вы подъедете. Я говорю – зачем? Он говорит: свидетели нужны…
– Какие свидетели? – спросил я. – Какие, к черту, свидетели, если тебя там не было?!
– Не знаю… он говорит… Я сказала – нет, не поеду. Зачем я поеду? Она с девятого этажа. Что мне там делать? Я же не патанатом. Там милиция… что, где, кто, куда… потом еще налоговая, не дай бог, прицепится… не расплетешься. –
– Ты можешь не выть? – спросил я. – Говори по-человечески. Много?
– Шту… шту… ку… штуку не от… не от…
– Не отдала, – помог я. – Вы по-черному, что ли, договаривались?
– Ну да, – сказала она более или менее нормально. – А что мне делать? У нас пя… пя… Ой. Пятнадцать процентов со сделки платят… с прибыли фирмы пятнадцать процентов… крутишься месяцами как белка в колесе… вот я и попросила. Она сказала – нет проблем, только старайтесь. Я и старалась… ты сам видел.
Ну и вот. Старалась, старалась, а она с балкона.
Замолчала, давя в глотке всхлип. Кое-как сглотнула.
– Что мне теперь делать?
Я держал в руке телефонную трубку, и мне казалось, что все это происходит с кем-то другим.
– Ты ей звонил?
– Звонил.
– Ну вот, видишь, – сказала она так, будто услышала что-то отрадное. – Видишь, как…
Мне подумалось: ну теперь-то я могу что-нибудь почувствовать? Ну хоть что-нибудь? Или вот это жжение в груди – это и есть чувство? Ощущение, что меня сначала заморозили, а потом облили кипятком, – это и есть чувство? Не много, если вдуматься.
– В общем, такие дела, – сказала Марина со вздохом. – Вот так.
Живешь, живешь, потом – бац!.. Ужас один. Нет, ну надо же. Вот как девку скрутило. Я же чувствовала – не кончится там у нее добром… – Она говорила, говорила, говорила, временами всхлипывая, но уже успокоенно, я слушал, потом перестал слушать, думал: “Как же так? Как же так? Как же так?..” – и с трудом отреагировал, когда в третий раз услышал:
– Алло!
– Да, – сказал я.
– Ты чего молчишь? Кричу, кричу… Ладно. Вот такие дела. Звони.
Не знаю, что с деньгами делать. Может, брату сказать?
– Попробуй, – сказал я. – Давай.
Я допил пиво и посмотрел на автоответчик. Лампочка моргает.
Восемь сообщений. Может быть, если сильно-сильно потрясти головой, то… Но я не стал этого делать. Что толку трясти головой? Ничто не изменится. Я протянул руку и нажал клавишу.
Меня дожидалось одно известие Будяева – как обычно, не несущее в себе ни крупицы смысла – и шесть пустышек. На каждой было одно и то же: кто-то долго дышал, а потом клал трубку, не сказав ни слова. Седьмая пустышка оказалась не совсем пустышкой. Сначала, как и на прочих, слышалось дыхание. Потом кто-то
“Нету”. “Что звонить? – сказал второй. – Надо…” Короткие гудки.
Я прокрутил это сообщение раз десять. “Нету?” – “Нету”, – гнусавым голосом. “Что звонить? Надо…” Короткие гудки: ту-ту-ту.
Что “надо”? Что надо сделать, вместо того чтобы попусту трезвонить? Этого сказано не было. Точнее – было, но Женюрка, и так допустивший серьезную неосторожность, к тому времени положил трубку, и остаток фразы не записался.
Голова по-прежнему горела. Я потер виски кончиками пальцев.
Собственно говоря, что “надо”, догадаться было нетрудно.
Зачем они звонят? Не для того, чтобы передать информацию. Для этого автоответчик отлично бы подошел. Именно для того и придуман. “Дорогой Сергей, звонил тот-то, перезвони мне по такому-то номеру”. Ту-ту-ту-ту. И Сергей перезванивает.
Но им не нужно, чтобы я перезвонил.
А что нужно?
Нужно узнать, дома ли я.
А зачем?
А чтобы конкретно подскочить и разобраться. А иначе зачем бы?
Спасибо Шуре. Они мне из-за той ерунды насчитали пеню. И теперь хотят получить свое. Если удастся.
Почему раньше не подскочили? Может быть, у них не было адреса. А теперь есть. Если на телефонной станции не дают, значит, можно посмотреть в базе данных. Компакт-диски на каждом углу продаются. Сунул в компьютер – и вся недолга. Как на ладони…
Кроме того, меня и впрямь не было. А теперь я есть. Сейчас зазвонит телефон, я подниму трубку… ага, появился, сучок.
Поехали, ребята, подскочим конкретно.
Наверное, это жжение и называется тупым отчаянием.
Я подошел к окну.
Снег. Тишина.
Я представил себе, как, например, выхожу из подъезда на их зов.
Обе руки в карманах куртки. В правой – раскрытый нож. Их будет двое. Женюрка – невелика фигура. Но тоже чувак с закалочкой. Со счетов не сбросишь. Все равно – Женюрка подождет. Сперва второго. Кто бы ни был. Вместо “здрасти”. Без раздумий. Этого они не ждут. Они ждут страха. А как последствия страха – денег.
А я им вместо этого – перо. И шаг назад. И снова – уже второго, если успею.
Потом… потом… что потом?
Стоит ли думать, что потом?
Думать всегда стоит.
Потом маячат большие сложности. “Тут парень из девятнадцатой двух дружков у подъезда зарезал!..” Все всё видят. Не скроешься.
Не в тайге. Значит, тюрьма – конечно, если они меня сами не угрохают. Превышение пределов необходимой самообороны. Или другая лабуда. И денег у меня нет, чтобы заплатить адвокату. Или следователю.
Вот такой расклад.
Денег у меня нет, снова простучало в голове.
А в тюрьме мне делать нечего. У меня и здесь дел по нижнюю губу… третий год не разберусь со своими делами.