Нефертити – красота грядёт
Шрифт:
Бросил ещё раз беглый взгляд на дело рук своих и пошёл прочь.
Он спустился к берегу Нила. На восточном берегу гудел город, слышны были песни и музыка, на этой стороне царили тишина и покой. Он стоял, вслушиваясь в биение жизни, долетавшее с той стороны, удивлялся беспечности людей – они веселились и не думали о вечном.
«А, может, так и должно быть? И надо радоваться жизни, пока живёшь? Ведь никто ещё не вернулся с полей истины. Я работаю в Некрополе давно, но ещё ни разу не видел того, кто бы вернулся оттуда. Только горе и печаль вижу я здесь ежедневно». Тутмос стоял, скрестив руки на груди, вслушиваясь в звуки, которые доносил ветер. Размышляя о вечном, о смысле жизненного пути и о том, как должно жить, он было повернул обратно в деревню мастеров,
У берега колыхалось несколько лодок, готовых к отплытию. Тутмос заметил, что все лодочники были как-то необычайно свежи, или, вернее сказать, они были в праздничных одеждах, если набедренные повязки изо льна да пару браслетов вообще можно было назвать одеждой. Один из них всё поторапливал:
– Давай! Давай!.. Поторопись! Скоро выведут быка!
Тутмос ударил себя по лбу ладонью.
– О боги! Я забыл! – только и вырвалось из его груди.
За работой, за мечтаниями он совсем позабыл о празднике в честь священного быка Аписа. А ведь это была возможность увидеть царственную чету. Пусть издалека, окружённую свитой и сиянием золота, неприступную и далёкую, но всё же на празднике он мог увидеть Нефертити.
И ему неудержимо захотелось быть сейчас там, среди живых, вдохнуть ветер жизни. Слишком долго он был среди мёртвых скал, слишком долго не видел улыбок и счастья на лицах людей, лишь слёзы и скорбь сопровождали его здесь.
Тутмоса влекло на восточный берег, и, словно предчувствуя что-то необычное, неведомое, он засуетился и занервничал. Волнующее чувство приближения чуда разливалось в груди, передаваясь чреслам. Он не мог понять, что это, но это что-то было ему приятно.
Подойдя к одной из лодок, Тутмос, не торгуясь, очень взволнованно, попросил переправить его на восточный берег. Теперь он торопил лодочника, словно что-то неведомое, что может изменить его жизнь, ждало и томилось в ожидании на том берегу. Тутмос дрожал то ли от волнения, то ли от страха, что «неведомое» не дождётся и уйдёт, унеся его мечту с собой.
Тутмос боялся опоздать на встречу… Но с кем или с чем? Он не задумывался над этим, и лишь сердце торопило его: «Быстрее! Быстрее! Ты должен быть там! Быстрее!»
День тот же. Гадание, карта первая
Восемь огромных рабов-кушитов на плечах несли роскошный позолоченный паланкин, он мерно покачивался в такт их шагов. Тяжелый полог паланкина плотно задернут. За ним две прелестные девы. На первой – платье из тончайшего, привезённого из далёкой страны шёлка. Прозрачная ткань так нежна и так игриво струится по великолепному телу красавицы, что платье из грубого, не выбеленного льна второй казалось жалким! На одной массивные золотые браслеты с ониксом, на другой – браслеты медные. На нежной шее первой – широкое ожерелье из золота и бирюзы, на второй лишь тоненькая ниточка бисера. Пальчики первой красавицы унизаны кольцами с изображениями скарабея и сокола, у спутницы было лишь одно простенькое колечко из слоновой кости. Голова первой увенчана золотым обручем с коброй на лбу, у второй волосы подхвачены обыкновенной лентой из сплетённых нитей. Но, несмотря на эти различия в одежде, они были очень похожи. Искренний и тёплый взгляд, красивые и чувственные губы, нежный овал лица – все говорило о том, что это сёстры.
– Бенремут, почему ты оделась, как простолюдинка? – спросила Нефертити, разглядывая необычный наряд сестры.
– Возлюбленная сестра моя, – тихо отвечала Бенремут, одетая и в самом деле очень просто даже для служанки в доме фараона, – я так оделась для того, чтобы погулять по городу без охраны…
Нефертити вскинула на неё удивлённые глаза: такое странное желание. Бенремут немного смутилась, но продолжала:
– Одна из служанок рассказала мне о врачевателе, он живёт при храме, и его дочери-гадалке. Говорит, что все предсказания её сбываются! – Бенремут замолчала и, чуть отодвинув полог, посмотрела на оживлённую улицу. Потом повернулась и как-то очень печально добавила. – Мне хочется знать, что ждёт меня впереди… Понимаешь?
– Я тебе могу сказать, – с улыбкой сказала Нефертити, желая развеселить и отвлечь от горьких мыслей сестру, – что тебя ждёт впереди! Мы будем вместе до конца наших земных дней, построим усыпальницы рядом, и наши Ба будут летать к друг другу в гости…
Бенремут улыбнулась сквозь слёзы.
– Мы с тобой очень похожи, но отчего наши судьбы такие разные? Чем я прогневила богов? Чем прогневила Хатхор? Где оступилась? Может, какой беды я виновница?
– Что ты такое говоришь, любовь моя? – Нефертити бросилась к сестре в объятия и, целуя её влажные от слёз щёки, зашептала. – Ты ни в чем не виновата! Ты никому не причинила зла! Боги любят тебя! Ты нигде не оступилась! И Хатхор была добра к тебе, одарив любовью самого молодого и самого красивого полководца Неферхотепа! Ты вошла в его дом с любовью, с надеждой! Разве не он был любимцем фараона? Его ждало великое будущие и славные походы, но кто ж знал, что он так рано погибнет от стрелы дикаря?
– Он погиб! Почему так?.. Оставил мне лишь доброе имя!
– Это немало!
– Доброе имя – это немало! Но я бы хотела, чтобы он оставил мне хотя бы одного розовощёкого малыша! Я каждый день молила об этом Таурт [15] , но, похоже, наша пузатенькая бегемотица не спешила одарить меня ребёнком. Она приходила к тебе…
Бенремут осеклась, задумалась…
Её младшая сестра Нефертити, когда звезда Сопдет [16] взошла над ней в четырнадцатый раз, была введена в дом будущего наследника престола Аменхотепа IV и с первых же дней стала его любимой женой. Чем она покорила сердце принца? Красотой? Нежностью? Наверное, да. Она, как маленький солнечный лучик, проникая в вековые покои, несла с собой сияние жизни, и это настолько было очевидно, что все, не сговариваясь, стали называть её Лучезарная.
15
Таурт – богиня в образе бегемота, покровительница женщин и рожениц. У неё просили о ребёнке.
16
Сириус, эллинистическое название Сотис.
– Он души в тебе не чает.
– Кто? – не поняла Нефертити.
– Аменхотеп. Каждый день посвящает тебе то стих, то хвалебную песню, не может представить себе жизни без тебя.
– О, да! Вчера он прочёл мне: «Я люблю сладкое дыхание твоего рта. Я каждый день восторгаюсь твоей красотой. И моё желание – слышать твой прекрасный голос, звучащий, словно шелест северного ветра».
– Красиво! А ты любишь его?
– Я на любовь отвечаю любовью.
– Отвечаешь, но не любишь?!
Теперь Нефертити задумалась. Она, и в самом деле, не испытывала большой любви к Аменхотепу, но в знак признательности за оказанную честь выбора именно её в первые жены она позволяла себя любить и платила за любовь нежностью.
– Я не знаю… не знаю, что такое любить… как это?
Сердце Нефертити сжалось от непреодолимой тоски и страха. Да, она любима Аменхотепом, хороша собой, умна и может влиять на него! Пока! Но она также знает, что это не устраивает жрецов. Им не нужна умная жена фараона, к чьему голосу прислушиваются и чьим советам следуют. Они боятся, что Нефертити повторит роль царицы Тэйи, матери её мужа. Та тоже была умна, имела сильный характер, и ни одно решение фараон Аменхотеп III не принял без её совета, ни одно событие в стране не прошло без её участия.
Жрецам больше не нужна сильная и умная женщина на престоле, к тому же обладающая огромной властью над фараоном. Именно поэтому все эти годы они так стараются заменить Нефертити новой женой или наложницей, лишь бы та была более сговорчива с ними. Они присылают в женский дом Аменхотепа всё новых и новых красавиц: принцесс из далёких стран и даже просто рабынь, в надежде, что хоть одна из них завоюет его внимание. Но Аменхотеп не видит никого, кроме Нефертити, «владычицы его души», и трёх очаровательных дочек. Дни и ночи напролёт он проводит в покоях Нефертити, не думая и не заботясь больше ни о ком и ни о чем.