Нефрит
Шрифт:
– Жди. Деньги привезет мой человек. Слушай его во всем и выполняй все, что он скажет.
Я горячо поблагодарил дядьку и с легким сердцем упал на кровать. Меня наконец отпустило – как в детстве, кто-то решит мои дела за меня. На радостях я чуть не подался в бар, но все-таки смог удержаться.
На третий день я с утра был сам не свой – два дня уже прошли, а никакого человека от дядьки не было, я знал, что он слов на ветер не бросает, но вдруг что-то пошло не так. Все-таки от моего дома до Москвы шесть тысяч километров. Хотя самолет из Улан-Удэ
Под вечер, когда я уже хотел снова звонить дядьке, заиграл мой айфон. Я схватил его и уставился на экран, там светился незнакомый номер. После всего случившегося со мной за последнее время я стал бояться незнакомых номеров. Я уже хотел отложить телефон, но тут до меня дошло, что номер был из моего домашнего региона. Может, от дядьки! Я быстро нажал ответ и приложил девайс к уху.
– Лешка, какого хрена трубку не берешь?
Я узнал голос, шумно выдохнул и радостно заорал:
– Здорово, братишка! Ты от отца?
Звонил двоюродный брат, Валерка, старший сын дяди Афанасия.
– Заткнись и внимательно слушай!
Я осекся, в голосе брата не было никакой радости, это было неожиданно, мы всегда были по-братски дружны. Он был старше меня на несколько лет, но мы всегда были рады видеть друг друга.
– Слушаю.
– Сейчас одевайся и выходи. Пройдешься по улице до магазина, только не до ближайшего, а пройди примерно с квартал. Зайдешь, обязательно что-нибудь купи. Потом возвращайся.
– Что за хрень? Зачем?
– Не разговаривай, иди. Придешь, я с тобой свяжусь.
По голосу брата я понял, что лучше не спорить, все равно он ничего объяснять не станет. Знал я эту гурулевскую жилку.
Я выполнил все в точности – дошел до дальней «Пятерочки» на углу квартала, купил хлеб и молоко и, по-прежнему недоумевая такому странному приказанию, вернулся к своему дому. Когда я вышел из лифта и начал рыться в кармане в поисках ключа, сверху с лестницы знакомый голос тихо приказал:
– Зайдешь, не закрывай дверь. И не оборачивайся, идиот.
Едва я вошел, дверь снова раскрылась, и в квартиру ввалился Валерка. Он быстро закрыл дверь на все замки и лишь потом повернулся ко мне. В этот раз на его лице играла широченная улыбка, он опустил на пол глухо стукнувшую большую сумку, раскинул руки и обхватил меня своими лапищами.
– Ну здорово, москвичара! Прожигаешь жизнь?
– Отпусти, кабан! Раздавишь на хрен, – взмолился я, чувствуя, как затрещали мои косточки. Валерка оттолкнул меня, но поймал за куртку и, придерживая, весело спросил:
– Ну че, допрыгался? Взяли тебя москвичи в оборот?
Я был до жути рад видеть прежнего брата, всегда грубовато-веселого и непременно подкалывающего меня, но его шутливый вопрос сразу напомнил мне причину нашей встречи. Улыбка сползла с моего лица.
– Да развели меня по полной, как ребенка.
Признать это мне было совсем не легко, я ведь всегда мнил себя знатоком человеческих душ, а, как оказалось, на самом деле ни хрена не понимал. Если бы на месте Валерки был кто-то другой из нашей родни, не такой близкий, я ни за что бы так быстро не признался. Ну а перед братом, с которым провели все детство, ломать комедию не стоило. Несмотря на свою показную грубую простоту – первое впечатление от него было, что он все вопросы решает с помощью силы, – мозги у него были, и соображал он быстро. Хотя он специально всегда старался произвести впечатление именно деревенского увальня, и те, кто знал его не так долго, как я, почти всегда покупались на это.
– Ни хрена, братишка, не ссы. Выкрутимся.
– Ты привез деньги? – обрадовался я.
– Ты че, чокнулся? Откуда у нас такие деньжищи? – Он довольно захохотал. – Да если бы и были, не московским хлыщам же их отдавать. Не для того мы в тайге горбатимся, чтобы москвичары тут икру жрали.
– Валерка, что ты задумал?
Я не на шутку встревожился. Если он не привез деньги, тогда проблема совсем не решена, и завтра…
– Братишка, ты не шути. Дело серьезное. Надо заплатить, я потом все отработаю. Отдам дядьке все до копейки.
Это высказывание опять вызвало у него взрыв хохота.
– Ты! Заработаешь, отдашь? Ну, насмешил! Ты хоть один день в своей жизни работал?
Я обиделся.
– А то ты не видел?
– Да не, не дома. За деньги хоть раз работал, знаешь, как они зарабатываются? Эх, Колька, Колька… А я ведь говорил дяде Тимофею, что не надо тебя в Москву отпускать. Сначала надо было с нами в тайге пообтереться, потом ехать. Тогда бы ты этих хорьков на километр бы чуял. Это батя тоже не хотел, чтобы ты в наши дела влазил, мол, будет у нас в родне ученый. Дождались… Ладно, забей на все и делай, как я говорю. Выкрутимся и этим козлам нос прижмем.
Однако моя тревога не унималась. Особенно это высказывание, что нос прижмем. Не хотят же они устраивать разборки с москвичами на их территории? Я страдальчески посмотрел на брата.
– Только не говори мне, что ты хочешь договариваться с моими кредиторами?
Этот вопрос опять развеселил Валерку.
– А почему бы и нет? Ты же знаешь, как я умею убеждать.
– Да уж. Помню. Чуть что, сразу по морде.
Надо сказать, несмотря на присутствие мозгов, а может быть, именно по этой причине, брат никогда не был пацифистом и частенько пользовался своим преимуществом в силе. Этим его природа тоже не обидела – он всегда был самым здоровым и самым сильным в классе. Так что в восьмом он уже без всякой опаски схватывался с парнями из одиннадцатого класса. Я помнил, как в девятом он хвастался, что впервые избил взрослого пьяного мужика возле магазина. Тому не хватало на бутылку, он приставал к женщине и пытался отобрать у нее кошелек. Правда, как потом оказалось, это была его жена.
– Валерка, я прошу тебя, не вздумай тут устаивать разборки в нашем духе. Тут Москва. У всех и всегда есть крыша. И никаким крутым ребятам из тайги здесь разгуляться не дадут.
– Да ладно. Не переживай ты так. Я здесь, значит, все решится нормально. Пойдем лучше чаю попьем, надо время потянуть немного.
Мы направились в кухню, но тут затренькал домофон. Я тревожно глянул на брата, ко мне никто не должен был прийти. После того как меня поставили на счетчик, я прекратил все контакты и никому не отвечал. Не до развлечений.