Нефрит
Шрифт:
Наверное, он был прав. Во время приступа, когда я начинал психовать, я не замечал ни ран, ни крови, ни боли. Длилось, правда, это недолго, потом приходилось расплачиваться полным упадком сил.
Вот и в этот раз, когда бита попала мне в плечо и резкая боль пронзила все тело, я озверел. Я рывком прорвался ближе к парню, теперь ему не было места для замаха. Первым же ударом я выбил ему зуб, и, несмотря на то что он бросил биту и остановился, я продолжал молотить его, не выбирая куда. Он сначала сложился пополам, а потом упал. Я еще успел пнуть его пару раз, пока остальная стая набиралась смелости. Но через секунду я был погребен под кучей тел, все – даже девчонки рвались ударить меня.
Мне наверняка что-нибудь бы сломали, если не хуже, но звезды
В общем, и дядька, и вся остальная родня были правы – обкуренные и обпившиеся молодчики могли запросто меня изуродовать, а то и того хуже. При этом даже не желая того. Я думаю, все равно кто-то из них узнал меня и знал, что расплата будет очень тяжелой. Кстати, братья, как оказалось, на следующий вечер взяли еще родственников, друзей и на трех машинах съездили опять к остановке. Там они поучили жизни всех, кого смогли поймать.
Так я и познакомился со своей любовью. Для нее я до сих пор герой-спаситель, и поэтому я считаю ту драку счастливым моментом для меня, несмотря на то что с тех пор у меня ветвистый шрам на лбу. Я закрываю его волосами.
После встречи с Сашкой я перестал считать мою сегодняшнюю жизнь временной уступкой – до этого я считал, что задержусь здесь только на пару лет, срублю деньжат и опять в столицу. Москвичи к тому времени наверняка забудут, кто я такой, если уже не забыли. Однако эта зеленоглазая красавица, к моему удивлению, совсем не рвалась в большой город. Сначала я злился, не представляя, как это можно жить здесь и не хотеть вырваться в большой свет. Но постепенно смирился, Саша умела примирить со многим, такой золотой характер должен был достаться какой-нибудь золушке, но никак не первой красавице. Я при первом же взгляде на нее еще тогда, после драки, сразу возвел ее на трон. Такая девушка должна быть королевой, но никак не выносить судна за больными стариками. Она же всем своим поведением – простота общения и добрая заботливая улыбка, никакой королевской исключительности, – постоянно разрушала придуманный мной образ.
Сашка очаровала не только меня, мои родители тоже были без ума от нее. Даже вечно всем недовольный отец. Мать приняла ее сразу, с самого первого дня, когда я привел ее к нам, чтобы познакомиться, а через пару дней сдался и отец – вечером я случайно подслушал, как он хвалил матери мою подругу.
Весь нефрит исчез! На тропе, ведущей к замаскированной яме с товаром, все было как обычно, никаких следов, что здесь побывали грабители. Но как только я миновал разросшиеся кусты ольхи, полностью скрывавшие наш секретный склад, то не выдержал и от души выругался. Яму вычистили досуха, ни одного, даже самого маленького камешка не оставили. Так в один день мы остались без головы – к дядьке уже, наверное, подобрались мыши, – и нашему благосостоянию нанесен серьезнейший урон. Этот склад был не единственным, ямы были еще и там, где непосредственно собирали нефрит, но этот был самым крупным. Отсюда мы сплавляли товар в жилуху для отправки к перекупам, в город.
Я прошел по следам. К яме подъехали со стороны тайги, а не так, как подходили мы, со стороны реки. Мы отправляли камень лодками, так и проще, и следов меньше. Те же, кто ограбил нас, о секретности не заботились – понятно, что им это незачем, больше сюда они не явятся, – от ямы в лес уходили взрытые следы гусениц вездехода. Судя по следу – ГАЗ-71 или переделанная БМПэшка. Самая ходовая техника сейчас. Таких в поселке куча, у самых разных организаций и у частников, так что по технике что-нибудь пробить будет трудно. Хотя и возможно, вернее, раньше было возможно. У дядьки и в милиции было все схвачено. Но дело в
Да, обезглавили нас конкретно – я вздохнул и поднялся с колен. Больше тут делать было нечего, надо идти в поселок. Загадки со странным мертвым китайцем и с принадлежностью техники, буду решать уже дома. Да и с дядькой надо уже определяться, мертвец в тайге долго не пролежит, это как-никак мясо. Для зверей все равно, что это сам Росомаха, растаскают, как какого-нибудь мертвого зайца.
Я вышел обратно на берег Витима, оглянулся – нет, река спокойно несла свои темные воды, никакого присутствия человека. Можно идти не боясь, не могут же знать нападавшие, что я здесь. Раз засады на базе не было, тем более никто не будет ждать меня на тропе, сколько их, этих троп в тайге? Людей не хватит. Раз наших лодок нет, путь мне предстоял кружной и долгий. Я поправил Сайгу за плечами и, больше не раздумывая, шагнул на тропу.
Шел я уже семь часов. Вернее, шесть, один раз я сделал длинный перекур для обеда и отдыха. Обед, правда, вышел жидковатый – ленок, которого я поймал по дороге в устье небольшого ключа, хлебцы из НЗ и кружка чая. Ленка я насадил на срезанный прут и обжарил на небольшом костерке, не чистя и не потроша. Рыба приготовилась быстро, как и чай, который я заварил прямо в кружке. Еда тоже заняла несколько минут, остальное время я отвел на отдых, потому что сегодня еще шагать и шагать, и ноги мне нужны отдохнувшие.
Времени на обдумывание сложившейся ситуации у меня теперь было в избытке. Весь день – гоняй и гоняй мысли. Однако это ничего не дало, слишком мало было исходных данных. Я ведь не Шерлок Холмс, чтобы по одному следу сразу определить виновного.
Солнце уже готовилось скрыться за сопками, когда я вышел к устью очередной реки, впадавшей в Витим. Тарама – это был уже не ключ, не ручей – метров двенадцать быстрой холодной воды – вроде немного, но глубоко, по камням не перескачешь. Я выругался, но деваться некуда, надо плыть, мне обязательно надо перебраться на тот берег. Еще немного, и я должен выйти к старой метеостанции, там тоже были наши люди. И главное – там была рация, я смогу что-нибудь узнать и сам сообщить новости.
С одеждой было просто, я сложил все в рюкзак и, хорошенько раскрутив, перебросил его на другую сторону. Хуже с карабином, бросать оружие я не рискнул, еще повредишь что-нибудь, крутись потом с одним ножом. Среди застрявшего в прибрежных кустах плавника я нашел старое, побелевшее от дождя и солнца корневище. Корягу принесло весенним половодьем откуда-то сверху. Бросил ее в воду – нормально, плывет. Привязал ремнем «Сайгу» сверху на корягу и, толкая «плавсредство» перед собой, побрел в ледяную воду.
Матерясь и поскальзываясь на камнях, я выскочил из воды на другом берегу. Горные реки и сейчас, в жарком июне, гнали воду из таявших в верховьях ледников, поэтому даже короткое пребывание в такой воде удовольствия не приносило. Я дрожал, кожа посинела и покрылась пупырышками. Как назло, солнце окончательно ушло за гору и сейчас золотило только верхушки лиственниц на противоположном берегу. Я положил винтовку на землю и, как был босиком, помчался по тропе, пробежал метров пятнадцать вниз, в таком же темпе вернулся обратно. Еще раз двадцать присел и почувствовал, что немного согрелся. Обтерся футболкой и стал одеваться. В это время мой слух уловил какой-то отголосок, оттенок шума, которого не должно быть в дикой природе. Я застыл и прислушался – так и есть: теперь я явно расслышал булькающий звук мотора, уходящий в воду. Где-то шла моторка, и шла она вниз по течению, туда, куда шел и я. Раньше бы я обрадовался, попутная лодка, подвезли бы меня, сколько смогли. Но теперь, после убийства дядьки и разгромленной базы, все изменилось, и на лодке вполне могли быть враги. Я усмехнулся – дожил, блин, в родной тайге у меня теперь появились враги. Как на войне. Однако шутки шутками, а на трупы на сегодня я уже нагляделся достаточно, надо быть осторожным. Схватил остатки одежды, карабин и подался вглубь кустов, дальше от берега.