Негатор
Шрифт:
Взрыв отшвырнул врага на пару метров, не меньше, но он был жив, хотя я смело мог бы констатировать контузию, судя по крови из ушей. На всякий случай я потрогал пульс: точно, жив. Забрал жезл. Силы небесные, а кристаллы-то насквозь знакомые. Моя работа, и ничья еще. Так вот он, туз в рукаве! Силища в этом жезле, должно быть, немереная: три таких кристалла сразу.
Некогда бежать к Сарату, да и нельзя этого делать — тогда Моана потеряет силу. Делаю жест в сторону своего окопа — я знаю, оттуда на меня глядят. Выскакивает и подбегает Тарек.
— Бегом к секундантам. Скажи, что Манур-ог убит, что мои секунданты в тяжелом состоянии. Добавь
Судя по тому, с какой неприличной скоростью удалились вражеские секунданты, Тарек изложил мои слова со всей добросовестностью.
— Еще дело, лейтенант. Как там?
— Жив он еще, командир. Девочки там над ним колдуют.
Значит, все же шанс есть. Краем сознания отмечаю слово «девочки». Выходит, они для Тарека свои до конца.
— Так, еще дело. Двое твоих людей будут в распоряжении Моаны и Ирины. Скорее всего, они понадобятся, чтобы перенести Сарата к экипажу. Еще двоим — привести этого засранца, — слово пришлось сказать по-русски, потому что здешнего эквивалента я не знал, — в чувство и довезти до замка. Там запереть в подходящую камеру. Скажи, пусть не боятся — магической силы у него и на медяк не осталось. Добавь также: морду ему пока не бить — у него и так контузия, а мне он нужен в разумном и очень разговорчивом состоянии. И последнее: тебе предстоит стать моим связным между нашими женщинами и мной на случай, если что от меня понадобится. Действуй.
Я оглянулся и с удивлением обнаружил, что дождь все еще идет, хотя и не такой сильный. Подкатила повозка, на нее загрузили Сарата, медсанперсонал и начальника отдела связи, то есть Тарека. Вид раненого внушал ужас. Но лицо было даже чуть розоватым — значит, Моана работает как надо. Еще двуколка: это для Манура, он не до конца пришел в себя. Ну и для конвойного, понятно. Я дойду пешком.
Пока дошел, промерз до состояния «Ледяной стрелы». Пришлось принять чарку внутрь — стало чуть полегче. Но расслабляться было, к сожалению, некогда. Пришлось раздать приказания. Часть уже была выполнена: ребята сообразили отобрать у пленника все, что хоть отдаленно напоминало амулеты. Я предписал следить за ним и разрешил дать еды и воды. Второе приказание было относительно сухой одежды и горячего чая (точнее, его здешнего эквивалента) для женщин и для меня.
Теперь мне надо было ждать и надеяться. Тарек должен был подойти с докладом. Не мог не подойти.
Я ошибся. Подошла Ирина. Она даже не стала дожидаться моих вопросов:
— Очень тяжелый. Моана-ра держит его магически, но ей нужно время. А чтобы держать подольше, нужны кристаллы. У нее остались только три — такие светло-зеленые и красивые. Еще у нее был темно-зеленый, тот взорвался. Моана просит кристаллы, хотя бы один. Она говорит, вы знаете.
Еще бы не знать. У Моаны был свой изумруд, наверняка дорогой, и она его истратила полностью. Гроссуляры моей работы продержатся дольше, без вопросов, но нужны еще. Гроссуляры можно взять на нашем месторождении и, наверное, быстро. Изумруд был бы лучше, но где его достать? Только у Морад-ара. Но это пять часов, включая переговоры, да и не факт, что у Морад-ара есть. Все же попробовать стоит.
— Сафар!
— Слушаю, командир.
— Срочно езжай в город. Знаешь, где живет купец Морад-ар?
— Его дом весь город знает.
— Предъявишь на входе приказчику записку вот с этими рунами. Когда тебя допустят к Морад-ару, скажи, что нужен кристалл
Лицо Сафара прямо светилось от гордости:
— Все сделаю, как надо, командир.
А мне предстояло добыть зеленые гранаты.
ГЛАВА 42
Сцена, которую я видеть никак не мог
— Не знаю, как ты, а я вымок полностью, и плащ не помог.
— Так и я тоже. Давай по домам, переоденемся в сухое, а через два часа встречаемся здесь же.
— Идет.
Через два часа.
— Ну, что делать будем?
— Что? Идем на доклад к шефу, вот что. Нам надо доложить о поединке. — Забыл?
— А по мне, так надо идти к толстяку Фарагу.
— Спятил? Хочешь, чтоб на докладе от тебя разило вином?
— С полкувшина разить не будет. А мне сейчас очень кстати были бы эти самые полкувшина, а то и полный.
— Вообще-то ты прав, после такого холодного купания доброе вино не повредит.
— Вот и пошли.
Через пятнадцать минут:
— Ну, говори, что думаешь обо всем этом деле?
— Чего тут думать: нам повезло. Мы вообще ничего не делали, только стояли и смотрели, как горец давит этого Манура. А вмешались бы — так и нам несдобровать.
— Все правда, да только это четверть правды. Вот скажи, в какую силу бился Манур?
— В полную силу, разумеется.
— Дуралей, я спрашиваю — в силу какого ранга?
Пауза.
— Я так думаю, что в силу хорошего доктора магии.
— А вот я думаю, что на уровне кандидата в академики. Вот ты, Дагор, был секундантом на пяти поединках, так? Сколько раз ты видел такие залпы «Ледяными стрелами» — так, чтобы по четыре штуки сразу? А? Молчишь? Так я за тебя отвечу — ни разу. А как насчет шести «Воздушных кулаков» подряд?
— А где ты видел второй такой жезл, как у Манура?
— В том и дело. Никогда ничего похожего не видел, и даже представить не мог, что такие бывают. А все же Манур погиб, а горец живехонек. Вывод: горец еще сильнее. С этим согласишься?
— Трудно не согласиться, хотя магия у него более чем необычная.
— Да хоть какая — горец сильнее. Это факт. Идем дальше. Ты видел, что сталось с его секундантами?
— Краем глаза, в тот момент я глядел на горца.
— А я видел. Хотя горец и сказал, что Моана-ра в тяжелом состоянии, я не поверил. У нее был уже поставлен щит, да еще щит от Сарат-ира, да еще тот прыгнул прямо на «Ледяную стрелу». Короче, если даже ее и задело, то не смертельно. А вот ему конец, без вариантов. Грудная клетка в брызги, наверняка перебит позвоночник, почти точно задето сердце, а от легких хорошо, если пятая часть осталась. Что стопа оторвана — это и не считаю. Даже Моана-ра тут ничего не сделает. Но не это главное. Куда важнее было выражение лица горца. Именно тогда я понял, что Манур-ог этого поединка не переживет. Но и это не главное, а то, что эти двое, хотя и секунданты, были почему-то очень дороги горцу.