Неидеальный разрыв
Шрифт:
Отодвигаю телефон и погружаюсь в работу. Я все равно туда не пойду, но выйти из группы сразу было бы грубо. Надо придумать отговорку. А надо ли? Написать, как есть, я уже ничего не теряю.
Вадим сказал, что задержится, возвращаюсь домой одна. До дома двадцать минут ходьбы, нужна ли мне машина, еще и за такие деньги? Астра уже несколько месяцев ржавеет на парковке. Может, стоит продать ее.
Вывожу Генри, обещала Вадиму не ходить к реке, послушно направляюсь в парк. Телефон стоит на беззвучном режиме, проверяю уведомления, их нет. Ждут моего ответа? Решаю молчать, пока кто-то вновь не вспомнит обо мне. Мы не общались почти год, после свадьбы Ани прошлым летом. Я не раз порывалась позвонить, но решила, что жизнь правильно расставила все по местам. Возможно, чтобы подняться выше, нам следует отказаться от груза, тянущего
Завожу собаку, отправляю кусок баранины в духовку, муж приходит после восьми.
– Родители не против, если мы будем бывать у них чаще.
– Знаю, но я хочу приезжать в свой дом, а не бывать в гостях. Никаких грядок и клумбочек…
– Нужно найти землю.
– Это значит да? – Едва не роняю в раковину сотейник, с отваренным в нем рисом.
Хмурит брови, но улыбается и кивает. Прыгаю к нему на колени, сдавив голову в объятиях. – Обожаю тебя, – целую мужа в губы, его руки тут же крадутся под мою рубашку. В этот момент телефон напоминает о себе.
– Оставь его. – Ныряет в декольте лицом, мне становится щекотно.
– Для начала поешь, и сходи в душ. – Задирает футболку и жадно обхватывает губами сосок. – Ты о чем-нибудь другом можешь думать? Озабоченный…
– Не могу, когда ты рядом. – Вырываюсь из его рук. Муж отправляет в рот кусок мяса, пожирая меня хищным взглядом. Возвращаю футболку на положенное место, подождет.
Таня: Рита вряд ли будет, после того-то
Даша: Уже никто об этом не помнит, кроме тебя! Рит?
Таня: Рит, я шучу!
Кристина: Я точно буду!
Аня: Крис, ну еще бы! Серьезно, Рита не гони!
Мелодичный сигнал входящего звонка. На экране смартфона с белым текстом высвечивается имя – Даша Булкина.
– Кто там пишет?
– Девчонки.
Вадим одним взглядом спрашивает «с чего бы»? А я все-таки решаю ответить.
– Алло?
– Привет! Рита, я вижу, что ты заходила и читала сообщения, гасишься? – Дашка всегда активно использовала жаргон, но исключительно в кругу друзей.
– Привет Даша. Нет, просто… Ну, я подумала, вы по ошибке меня добавили.
– По ошибке? А так бывает? Хватит уже дуться, Рит! Вливайся в чат!
– Я все равно не уверена, приду ли.
– Прекрати, почти год прошел! Что ты, что Крис, разлагаете обстановку. Я отпишусь, что звонила тебе, не отмажешься, – она хихикнула и бросила трубку.
Я разлагаю обстановку и дуюсь? Так это теперь называется? Мне понадобилось много месяцев, чтобы перестать думать о них! А ведь когда-то четыре девочки были для меня настоящей семьей, с первого класса школы на долгие двадцать лет. Как странно вспоминать сейчас былую уверенность в том, что дружба – это навсегда, до самой смерти. Мне понадобился год, чтобы перестать скучать по глупым шутками Дашки и звонкому смеху Ани, гордиться, что дружу с Таней, грозой района, которую боялись даже мальчишки, и вспоминать самое сокровенное, чем делилась с Крис за двухлитрушкой пива, сидя на полу бабушкиной квартиры. Мне понадобилась год, чтобы вычеркнуть из жизни два десятка лет дружбы. Я до сих не уверена, удалось ли мне это. Но тут мое прошлое всплывает и как ни в чем не бывало обвиняет меня в том, что это я вношу разлад? Анализируя все, что происходило тогда, я понимаю, что разлад начался гораздо раньше. Да и была ли дружба? Всю жизнь я жила с ощущением, что лучшие подруги не понимают меня. Мы настолько по-разному смотрели на одни и те же вещи, что непонятно как мы вообще продержались столько лет. Не правда, они вчетвером очень даже похожи. Но поскольку «другой» была только я, то, как могла, старалась соответствовать «стандартам». Обманывая себя, предавая свою душу и глуша бунтующее нутро.
Во времена школьной юности я считала себя серой мышью, робела от взгляда мальчишек, несла околесицу, когда кто-то из них заговаривал со мной. Я смотрела в рот подругам, которые так, открыто, флиртовали, посмеивались надо мной прямо при них, рассказывая нелепые истории со мной в главной роли. Когда я обижалась, со мной попросту переставали общаться. Я же гадала, что я сделала не так? «Ты что, шуток не понимаешь?» получала в ответ и со временем начала в это верить. Ведь они вчетвером продолжали держаться вместе, воспринимая как должное унизительные прозвища и подколы, давящие на самые уязвимые места. Тогда я убедила себя, что кругом
Даша: Ритка жива!
Аня: В субботу, я думаю, все смогут? Отговорки не принимаются!
890232…: Я на работе до шести.
Таня: В восемь. Адрес записываем, чтобы потом не было разговоров, что кто-то не может найти дом!
Даша: Это камень в мой огород?
Кристина: Скорее в мой
Таня: Ритка, алле гараж?
Откладываю телефон и убираю пустые тарелки со стола.
– У Кристины день рождения в субботу, – поясняю мужу жужжание на столе.
– У нее же с тобой в один день?
– Да, завтра. Но отмечают в субботу. Приглашают, – одергиваю руку от крана, никак не могу привыкнуть к горячей воде, которая, сперва, бежит медленно, но потом напор резко усиливается.
– Опять обожглась?
– Нет, не успела.
– Пойдешь? – Вадим складывает приборы в посудомойку.
– Не знаю. Если получу извинения…
– Не стоит ждать дорогих поступков от дешевых людей.
– Не говори так, в конце концов я была одной из них.
– Была, но уже нет.
Вытираю руки о белое вафельное полотенце, беру телефон со стола и иду в гостиную. Большая квадратная комната с окнами от пола до потолка занята лишь угловым диваном. На стене висит плазма, каналы мелькают один за другим. Через минуту останавливаются на Евроньюс, муж интересуется политикой. Укладываюсь на диван к нему под бок.
– О чем речь?
– Эрдоган ввел военное положение, поддерживает террористов в Сирии, трусливая мразь…
Захожу в Ватсап, за два года семейной жизни я научилась отключаться от рассуждений мужа на политические темы, я в этом не разбираюсь и не интересуюсь.
Таня: Так, курицы, едите на север, от города не больше десяти километров! Блуждать просто негде. Коттеджный массив Загорье.
Даша: Вы же еще не закончили стройку?
Таня: Только отопления нет, но сейчас лето. Баня и беседка готовы, в доме есть свободная пара диванов.
Аня: Улица, номер дома?
Таня: Лесная, дом 4. Он второй, по правой стороне. Стоит прямо у реки. Ловите геометку.
Я все еще молчу, не знаю почему я до сих пор не покинула группу. Внезапно получаю сообщение от Тани с текстом «Рита, как жизнь?». Ей отвечать мне тоже не хочется.
«Рита у нас самая интеллигентная!»;
«Мне всегда нравились твои брови, я думала они свои, а ты подкрашиваешь?»;
«Блин, да мне бы эти длинные ноги!».
Я достаточно долго воспринимала слова Тани как комплимент, а не средство манипуляции. В школьные времена Танька была главной заводилой в компании. Инициатором самых опасных, непредсказуемых и как следствие интересных событий. Было особенно приятно слышать похвалу именно от нее. Я всегда считала ее красивой, отважной и сильной, завидовала решительности и способности постоять за себя. Однажды она побила девчонку, которая чуть было, не спустила на меня пса. Соседний квартал, стрелка во дворе из-за нелепицы. На Аню наседала какая-то профурсетка, не помню причину, да и какая она могла быть? Не так на нее посмотрела, улыбнулась не тому мальчику, или ляпнула что-то, не подумав? Во мне всегда было сильно чувство справедливости, за что я не раз огребалась. Это был тот случай, когда внимание переключилось с Аньки на меня, помню, как внутри все задрожало, и голос стал заикаться. Девчонка держала на поводке ротвейлера, подойдя в притык. Она плюнула на мою футболку, а я в тот момент уже представляла какого это жить с изуродованным собакой лицом. Анька молчала, то ли затрусила, то ли просто была рада, что она теперь не главная цель. Девчонка толкнула меня и отошла, ее подружки засмеялись. Даша, молча, наблюдала за всем со стороны. В нашей компании она была мозгом и аналитиком, но рассуждала смело лишь среди своих. Она никогда не открывала рот, если это не касалось ее напрямую, что было моим основным недостатком. Но если стрелы летели на нее, могла дать сдачи, как кулаком, так и словами. В этот же вечер мы бурно обсуждали случившееся в бункере, нашем логове. Металлический ящик размером два на два, стоял на берегу, лицом к реке. Там можно было курить, пить пиво и материться, без страха быть пойманными. Я по большей части молчала, все еще не успокоившись после произошедшего. Принимать все слишком близко к сердцу – еще один мой недостаток.