Неисправимый грешник

Хантер Мэдлин

– Есть кое-что еще, – сказала она наконец. – Поза­прошлой ночью мы остановились в гостинице. Как это сложилось со времени Дувра, он запер меня в спальне после ужина. Он не обратил внимания на то, что часть стены была разобрана для устройства гардероба. Когда я открыла дверь гардероба, услышала приглушенный разговор в комнате Грегори. Было уже поздно, но там находился другой муж­чина. И разговаривали они, я полагаю, обо мне.

– А разве это не было очевидно?

– Поначалу я думала, что они говорят о какой-то вещи, а не о человеке. Понимаете, мужчина

предлагал купить эту вещь. Лишь несколько позже я поняла, что речь может идти обо мне.

Сейчас она выглядела несколько странной и напоми­нала тех, кто вечно считает, что все устраивают против них заговоры.

– Флер, но Фартингстоун не может продать вас. Если он поступит так, какой прок от этого покупателю? Ведь вы же сами сказали, что вы независимая женщина зрелого воз­раста.

–Да, законным образом он не может меня продать. Од­нако же он и лишать меня свободы не может, тем не менее сделал это. «Все будет позади, когда она поймет, что про­изошло, и будет гораздо счастливее, – сказал мужчина. – Если же она начнет сопротивляться, мы упрячем ее в сумасшедший дом». Я не знаю, Данте, как считаете вы, но, похоже, речь шла о моем насильственном замужестве. Ра­зумеется, ради моего же блага. Чтобы кто-то имел право опекать меня.

–Ловко придумано, чтобы все ваше состояние не ушло.

– Я никогда не любила Грегори. И не понимала, почему мать вышла за него замуж после смерти отца. Он пола­гает, что я должна считаться с его мнением, но он не отец мне, мы не кровные родственники. Я не удивлюсь, если после этого замужества он и тот мужчина намерены поде­лить между собой то, что я имею.

– Предположим, что они говорили о вас. Вы этого не знаете. – Для женщины в здравом уме она рассказала весь­ма странную историю.

Флер нахмурилась, размышляя над сказанным.

– Наверное. Но это заставило меня решиться на бег­ство. Грегори следил за тем, чтобы у меня не было денег. В его усадьбе и в дороге за мной бдительно наблюдали. Сбежать было очень непросто. Но мысль о том, что меня могут принудить к замужеству, придала мне храбрости. Я могла вынести заточение, но не замужество.

– Естественно. Тут он зашел слишком далеко.

– На другой вечер я вылезла из своего окна, спустилась на землю и убежала. Я украла ту одежду и оставила свою в счет оплаты. Возле таверны обменяла кольцо на пистолет. И после этого побежала. Должно быть, мы были милях в десяти от этого места. Когда вы выстрелили в меня и я упала, подумала, что это от изнеможения.

После окончания рассказа Флер в комнате установи­лась какая-то умиротворенная тишина, словно эта откро­венность разогнала ее страхи.

Данте поднялся и подошел к окну. По какой-то причи­не она выбрала путь, отличающийся от других. У мужчин подобные причуды приемлемы. Но решительный Грегори Фартингстоун может представить дело так, что это убедит судью в необходимости лишить женщину независимости.

– Я попрошу вас об услуге, Данте. – Она выглядела та­кой беспомощной и хрупкой, на этой кровати! Маленькой и одинокой. – Когда Леклер вернется, пожалуйста, расска­жите ему.

Возможно, он найдет меня, чтобы увидеть, все ли закончилось благополучно.

– Разумеется, Флер, но до этого не дойдет. Правильно вы поняли тот разговор или нет, но он не имеет права дер­жать вас в заключении. Уж коль скоро вы рискнули убе­жать, нам следует позаботиться о том, чтобы вы не оказа­лись там снова.

– Поскольку меня здесь видели, Грегори узнает, где я нахожусь. Я уже сейчас ожидаю стука колес кареты.

– Если вы услышите приближение кареты, не думайте, что это Грегори. Я послал своего управляющего за своей сестрой Шарлоттой и Дэниелом Сент-Джоном. Они находятся в Брайтоне и должны прибыть сюда после полудня.

В ее глазах засветилось некое подобие надежды. Она расслабилась на подушках.

– Вы еще вчера решили это сделать? Вы так добры, Данте.

– Вздор. Я поступаю так всякий раз, когда попадаю из пистолета женщине в ягодицу. Вы отдыхайте сейчас. Я спущусь вниз и позабочусь о еде для вас. И не надо беспоко­иться.

Однако, несмотря на ободряющие слова, он не был столь уж уверен в благополучном исходе. Шарлотте и Сент-Джону лучше бы не задерживаться в Брайтоне. Если Фар­тингстоун узнает, где находится Флер, начнется настоящая гонка.

Она спала после завтрака, а Данте расхаживал на пер­вом этаже. Проходили часы. Солнце поднималось все выше.

Вероятнее всего, ее опасения не основывались ни на чем реальном. Возможно, она вела себя несколько странно, но эту необычность в поведении случайный знакомый мог не заметить. Не исключено, что Фартингстоун просто хотел, чтобы она отдохнула после путешествия. Без сомнения, она неправильно истолковала то, что случайно услышала в гар­деробной.

Тем не менее родство Фартингстоуна в силу брака с ее матерью давало ему видимость права. Хуже всего то, что он мог заключить ее в сумасшедший дом, и никто об этом не будет знать, поскольку все считали, что она путешествует по континенту.

Конечно, это просто смешно. Никакой опасности для нее не было.

Он принес из кладовки оба пистолета и зарядил их.

Незадолго до полудня он услышал движение наверху. Он поднялся по лестнице и увидел, что Флер сидит на краю кровати и здоровой рукой пытается развернуть платье, ко­торым он ее снабдил.

– Я не хочу, чтобы они обнаружили меня в таком ви­де, – объяснила она. – Я оденусь.

– Если хотите. – Он подал ей нижнее белье, которое сумел найти Пирсон. Приподняв ее, он поставил ее на ноги.

Она поняла его намерения.

– Я справлюсь сама.

– Вам не осилить. Я помогу.

– Вы не должны.

– Частые удовольствия притупили мою чувствительность. Мне нужно специально поджигать свечу, иначе не будет пламени. Я совершенно холоден и бесчувствен. По­добно врачу или артисту.

– Вчера врач сказал, что он вовсе не бесчувствен, но я могу представить, каким можете быть вы. Первая обнажен­ная женщина может вызвать возбуждение, а при виде ты­сячной будешь испытывать скуку. Похоже на то, когда ты объешься марципанами.