Неистовый голод

Райт Сюзанна

— Нет, не останавливайся. Боже, не останавливайся.

Твою мать. Он продолжал входить в неё, клеймя каждым собственническим движением, движимый потребностью заявить права и решимостью своего волка брать и владеть.

— Ты выглядела так чертовски хорошо с моим членом во рту. Ты сделаешь это снова. Но в следующий раз я кончу тебе в рот.

Когда он смотрел на неё сверху вниз — отмечая великолепные татуировки, сексуальный пирсинг, то, как подпрыгивала грудь при каждом толчке, и то, как остекленели её глаза, — он почувствовал, что его освобождение приближается.

Он

склонился над ней.

— Укуси меня, — прорычал он. — Отметь меня, Фрэнки. — Он знал, что когда вонзит зубы в её кожу, когда, наконец, заявит права на то, что принадлежит ему, его член, чёрт возьми, взорвётся. Трик не хотел испытывать оргазм и частично сойти с ума, когда она заявит на него права; он хотел прочувствовать каждую секунду. — Сделай это, — прорычал он.

Нуждаясь в этом так же сильно, как и он, Фрэнки приподнялась и сильно укусила его за шею, до крови — она сосала и лизала, клеймя его, как и требовала волчица.

— Чёрт, детка.

Он втянул в рот жилку на её шее, почувствовал, как сильно и быстро бьётся пульс, и вонзил зубы достаточно сильно, чтобы прокусить кожу. Освобождение обрушилось на него, и он грубо вонзил член, когда взорвался глубоко внутри Фрэнки. Её лоно сжалось, и крик вырвался из её горла. Всё это время он сосал и облизывал её, чтобы оставить чёткий след, который никогда не исчезнет и объявит всему миру, что она принадлежит ему.

Он рухнул на неё, содрогаясь и хватая ртом воздух.

— Детка…

Раскалённая добела боль пронзила его голову и грудь. Его дыхание, казалось, сбилось, а зрение затуманилось. Под ним её спина на мгновение выгнулась дугой, а затем у неё вырвался удивлённый вздох. Он знал почему — потому что боль быстро утихла, когда между ними запульсировала брачная связь. Удовлетворение. Облегчение. Трепет. Каждая эмоция раздувалась внутри. Он знал, что эта связь заставит его почувствовать себя совершенно завершённым — Фрэнки вторая половина его души. Но он не был готов к тому, насколько сильной была эта связь. Она успокаивала и усиливала его. Давала ему ощущение дома, которого никогда не давала ему даже стая. Трик обхватил ладонями её лицо, поглаживая большим пальцем по скуле и наслаждаясь осознанием, что она принадлежала, и всегда будет принадлежать ему. Никто никогда не заберёт её у него. Никто. Никогда больше.

— Ты в порядке?

— Угу.

Фрэнки не нужно было спрашивать, как он себя чувствует; мужское удовлетворение и умиротворение пронеслись по связи, касаясь её разума так же ясно, как подушечки его пальцев на лице. Она не ожидала, что сможет почувствовать связь так сильно, но это было такой же частью её самой, как и конечности. Она чувствовала Трика повсюду, как будто теперь носила его как вторую кожу — это было трудно объяснить. Она чувствовала себя… сосредоточенной. Сбалансированной. Полной. Знала, что эта связь укрепит её так, как ничто другое никогда не смогло бы. Столь же счастливая и спокойная, её волчица лениво растянулась полностью довольная. Когда его член выскользнул из неё, Трик поднял Фрэнки на руки и понёс в комнату. Он осторожно уложил её

на кровать, прижимая к себе.

— Теперь ты бесповоротно моя.

Он говорил об этом так самодовольно, но она была слишком расслаблена, чтобы обращать на это внимание. Она прижалась к нему и стала рисовать пальцами на его груди.

— Я не собиралась уходить от тебя, независимо, связаны мы или нет.

Трик едва не фыркнул. Он бы не позволил ей уйти. Он нежно поцеловал её. Она нравилась ему такой, расслабленной, с тяжёлыми веками и томным взглядом.

— Что произошло? Что заставило тебя потянуться к связи? — он спросил.

— Была пара вещей.

Осознав, что она выводит пальцем своё имя на его коже, он улыбнулся.

— Например?

— Ну, я сидела и думала обо всём, что ты мне рассказал, и мне пришлось признать, что ты прав. Нет способа сделать всех счастливыми. Я должна сделать то, что правильно для меня и моей волчицы. Я знала, что она проверяла тебя, чтобы понять, достоин ли ты, но не понимала до конца этого. Пока я не поняла, что она готова к тому, чтобы на неё заявили права.

— Она была готова?

— До сегодняшнего дня — нет. Понимаешь, когда я росла, в моей жизни не было других перевёртышей. Моя семья по материнской линии не принимала меня полностью, и точно они не приняли моего волка. На самом деле только мы с ней были у друг друга. Я защищала её, а она меня. Я думаю, она не была готова отказаться от этого, если только кто-то был способен защитить меня. Ты защитил меня, когда дедушка пришёл. Защищал на похоронах, когда люди толпились вокруг меня, и мне нужно было уйти. И снова сделал это сегодня, отпугнув Дрейка и оставшись со мной. Все те моменты, когда ты оставался со мной, кажется, значили для неё больше.

— Для неё важно, чтобы ты была моим приоритетом, — сказал Трик с пониманием. — Она должна была знать, что я поставлю тебя на первое место — в том числе и перед своим собственным гневом и жаждой мести.

Потому что уже очень давно никто не ставил Фрэнки на первое место. Он понимал, почему её волчица так защищала её, и ценил, что животное доверило ему Фрэнки.

— Хотя все те вещи, которые ты делал, и для меня значили, я всё ещё надеялась, что смогу заставить каждую сторону моей семьи принять другую. Но потом ты рассказал мне, что сделал Брэд, и я поняла, что мне придётся выбирать. — Она провела большим пальцем по клейму, которое оставила у него на шее, но не сводила с него глаз. — Я выбрала тебя и всё, что с тобой связано.

Обхватив рукой её затылок, Трик поцеловал её. Поглощал. Наслаждался осознанием того, что она выбрала его. Он прижался своим лбом к её лбу.

— Пока брачная связь не установится полностью, это будет ад жить со мной. Ещё большим собственником и сверхзащитником, чем я был раньше. Мне не понравится, если другие мужчины подойдут к тебе слишком близко, особенно если они не в паре. Мой волк будет так же напряжённо относиться ко всему. Будь терпеливой.

— Я не могу этого обещать. — Фрэнки не отличалась терпением. — Когда связь полностью вступит в силу?