Неизданные архивы статского советника
Шрифт:
— Живая, я ее спрятал от греха. — И теперь радовался, что о ней не вспомнили чужаки.
— Вот это верно… — Граф приказал заехать на задний двор и там сам открыл ларь.
— Ну ты видела?! — с восхищением воскликнул он.
Ксения не приняла поданную руку, неловко выкарабкалась сама, спрыгнула на землю, чуть поморщившись при приземлении.
— Я все видела. Это было сочетание слабоумия и отваги. И просто чудо, что совершенно непроверенный и неподготовленный эксперимент стоил жизни только одному человеку. Вы — взрослый, мудрый
— Что это с ней? — обиженно переспросил граф.
— Перенервничала. — во всяком случае, стоит поверить именно в эту версию. А то ведь и вправду обидится.
Через пару часов решил проведать ее, но натолкнулся в дверях на горбатого лакея.
— Любезный, хозяйка у себя ли?
— Нет, Ваше высокородие. — степенно отвечал тот. Все же выучка в татищевской усадьбе не пропадает. — Изволили уехать на могилку к мужу своему покойному.
Внезапно так?
— В хорошем настроении была? — уточнил Тюхтяев.
Слуга промолчал, но выражение лица намекало, что дорога домой ее не успокоила.
До отхода поезда Тюхтяев поспел на перрон, но найти ее в огромном составе было немыслимо. Так и проводил последний вагон. Отчего-то неловко перед ней, словно сам затеял эту глупость.
— Нашел красавицу нашу? — поинтересовался на следующий день граф.
— Боюсь, что она покинула Петербург. — ответил Тюхтяев, и неожиданно почувствовал разочарование. Привык за эти месяцы видеть ее по собственному желанию, слышать голос, смех.
— Что, так разозлилась? — изумился Татищев.
— Прислуга говорит, в Вичугу отправилась. На могилу к Петру Николаевичу.
— Точно, у него же годовщина на днях. — хлопнул себя по лбу скорбящий отец. — совсем забегался, чуть не забыл.
Два года всего прошло. Тоскует, наверняка. Он в первые годы вдовства скучал. Ну скорее, в первые месяцы, за год привык, что жены больше нет. Но Ксения все же женщина, впечатлительная… а тут он со своими ухаживаниями…
Она вернулась через пять дней, о чем он узнал из записки графа. Тот приглашал на совместный ужин, где вдовствующая графиня выступала за хозяйку.
Среди дюжины неизвестных ей мужчин, Ксения держалась неплохо, радостно щебеча с каждым по отдельности и со всеми одновременно, пока не поймала его взгляд. Тут уже искреннее улыбнулась знакомому лицу.
— Рад нашей встрече, графиня. — прижал тонкую лапку к губам.
— Я тоже успела соскучиться. — сияет даже.
— Как съездили? — осторожно уточнил он.
— Спасибо, благополучно. Этот день я всегда стараюсь проводить там. — благочестиво произнесла она, словно в укор ему, уже и подзабывшему как выглядит могильный памятник жены. Ее родственники настояли на погребении в своем имении, так что могилка была ухожена, но не был он там уже лет десять. Или поболее.
— Не сердитесь на нас за тот случай. — все же тянет объясниться.
— Михаил Борисович, я поддалась эмоциям, о чем сожалею. — даже за руку взяла. — Испугалась сильно за вас всех. Конечно, необходимо убеждать других в необходимости противогазов, и спасенные жизни стоят риска, но…
Он погладил протянутую ладонь, и даже дождался благосклонного согласия на предложение проводить ее до дома. Пусть щебетала она всю дорогу о горных инженерах и их поделке, императорском вояже и прелести ранней осени, приятно с ней, легко.
— Хотите чаю или кофе? — прервалась на полуслове, уже одной ногой ступив на свое крыльцо.
— Благодарю, мне пора.
Пожала плечами, но настаивать не стала.
Так и прошли две недели, когда практически через день они встречались на Моховой и беседовали обо всем, шутили, обсуждали светские сплетни. Ксения научилась парировать язвительность графа, и их пикировка доставляла эстетическое удовольствие единственному зрителю. При посторонних эти двое идеально сплачивались и Ксения могла часами восхищаться своим благодетелем, а тот смущенно хвалил ее легкий нрав — в общем, оба лукавили.
Закончились золотые деньки с приездом Ольги Александровны и наследников. Та статского советника откровенно недолюбливала, тот отвечал взаимностью, но перемирие оба держали ради графа. Теперь Ксению с утроенной энергией знакомили с юными и не очень знакомыми графини, та откровенно тосковала и стоила страдальческие гримаски при редких встречах с Тюхтяевым.
Порой она шутливо интересовалась его личной жизнью, он так же иронично отшучивался, так что отношения плавно сползли в этакое приятельство, почти как у них с графом, только без родственных уз.
Глава 5
Безуспешные попытки застать графа Татищева на службе в течение двух дней пришлось оставить и отправиться на Моховую. Туда же деловито шагала высокая женщина в темно-зеленом костюме.
— Какими судьбами, Ксения Александровна? — она очень забавна, когда пытается играть в мужские игры.
— Я не застала вчера Николая Владимировича, а очень хотела увидеть. — чуть встревожено заявила женщина. — Полагаю, что даже в Министерстве внутренних дел совещания не длятся трое суток.
Очень странная информация, прямо противоречащая и письменному распоряжению графа, и вопросам, которые начинали роиться в министерстве.
— Странно, я сам читал его записку, что он останется дома.
Не сговариваясь, они повернулись к дверям, Тюхтяев распахнул дубовую створку, попустил вперед даму.
— Их Сиятельства сегодня не принимают. — отчеканил лакей.
— Любезный, это же я. — она хлопала глазами, и даже ротик свой приоткрыла.
— Не велено принимать никого.
Поджала губы, сузила глаза и отправилась кружным путем.