Неизданные записки Великого князя
Шрифт:
Вечером Алеша доставал блокнот купленный в Ленинграде и заносил туда в виде дневника записи о событиях дня, о том что произошло и что он увидел. Из его первых записей было ясно, что он жалел о открытках которые купил в Ленинграде, с видами города: Зимним дворцом, Петропавловской крепостью, революционном крейсере "Аврора" на вечной стоянке перед Нахимовским училищем. Алеша даже успел на последнюю обзорную экскурсию по городу, закончившуюся на Пискаревском мемориальном кладбище, где во время Великой Отечественной войны похоронено более миллиона ленинградцев, умерших от голода во время блокады. Оба деда Алеши также погибли на той войне, унесшей более 20 миллионов жизней: один был артиллеристом и погиб в самом начале войны, под Минском, другой, танкист, дошел до Берлина и погиб 2
К Мефодиевичу часто заходил его сын, Тимофей, про которого говорили, что у него золотые руки, да еще и книжник. Тимофей, и правда, был начитан, знал некоторые труды классиков марксизма и решил распропагандировать Алешу, устроив ему и курсы по политграмоте, а заодно, пусть и отец послушает, может, тоже станет политсознательным, а не станет, так хоть порадуется, какой у него умный сын.
Но не тут-то было. Алеша знал труды классиков гораздо лучше, он же их конспектировал в обязательном порядке, хотя его это очень злило: зачем переписывать от руки книжку, если она издана массовым тиражом и есть в любой библиотеке. Это не время Матвея, где работы Ленина были под запретом и печатались подпольно. Легально только Маркса с Энгельсом издавали, да и то не все работы. Впрочем, и в советское время труда немецких классиков коммунизма были изданы полностью для массового читателя, а в тех, что изданы, вымарывались откровенно русофобские пассажи. Но, так или иначе, Алеша в пух и в прах разбил Матвея на теоретическом поле марксизма, особенно там, где это касалось диамата. Оконфузившись перед отцом, Матвей решил взять реванш на другом поле.
Надо сказать, что Мефодиевич очень трепетно, пожалуй, даже трепетнее, чем к латыни, относился к вопросам соблюдения гигиены личным составом. Он научил Алешу выявлять в волосах гнид вшей и Алеша, ранее вшей никогда не видевший, теперь обходил теплушки и смотрел, чтобы не было вшивых. У завшивевших сбривали волосы во всех местах и мазали там адской смесью, собственноручно изготовляемой Мефодиевичем из керосина, карболки и хозяйственного мыла. Одежда их прожаривалась в специальной вошебойке, после которой она сразу теряла "товарный вид" и скукоживалась. Каждую неделю на длинных остановках устраивалась помывка личного состава со сменой белья (его был обязан стирать лично каждый боец и в вещмешке всегда должна была быть чистая смена, о чем следил и Алеша и старый фельдшер. В Алешины обязанности входило развертывание банного хозяйства в двух лазаретных палатках. В одной бойце раздевались в другой, побольше, мылись. На 400 человек воды нагреть было сложно, поэтому Алеше помогали выделяемые ротными помощники, они же сливали и носили кипяток с паровоза. Потом достали еще небольшую палатку которую растягивали над нагретыми костром камнями-голышами (их потом специально охлаждали си складывали до будущей бани. Поверх пирамиды из камней разводился костер, когда он прогорал и камни начинали шипеть от воды, в пирамиду втыкалась жердь, на которую вешали палатку без дна (собственно, все палатки в то время были без дна) и закрепляли колышками. Через некоторое время воздух нагревался настолько, что волосы начинали трещать, а если еще кто-то плеснёт на камни ковшик воды, то пар столбом. Больше минуты выдержать было невозможно и все гурьбой вылетали и кувыркались в снегу. А палатке занимал следующий взвод любителей попариться. Алеше очень понравилась такая парилка, настолько, что когда в Курске появилась возможность посетить настоящую баню, она его разочаровала слабым паром, хотя парилка там вмещала вдвое больше народу. Это были самые большие городские бани, о посещении их всем батальоном договорился комиссар Степанов. Хорошо помывшись, воды в бане было вдоволь и всем выдали по кусочку мыла, велев сохранить обмылки и забрать с собой. Теперь все сидели и отдыхали в общем просторном зале на старых деревянных скамейках со спинками.
— Эх, сейчас бы пивка кружечку…
— Размечтался, сейчас ахфицеры тебе поднесут пенного со свинцом, а казачки плетками попарят, — охладил мечтания другой.
— А что, Алешка, слабо тебе меня забороть — сказал Матвей.
— Ладно тебе на медбрата нападать, все знают, что ты первый драчун, вступились за Алешу бойцы постарше.
— А и то, пусть молодежь потешится, а нам в радость будет на их забавы посмотреть.
Матвей был мускулистый парень с широкой грудью и крепкой спиной и шеей, под кожей перекатывались приличные бицепсы. Алеша на вид был субтильнее, поэтому Матвей не сомневался в победе.
— Да я так, вполсилы, размяться только, — сказал Матвей.
— Хорошо, ответил Алеша. Только давай биться в полную силу, кто как умеет, нельзя только бить по глазам и ушам, любые захваты и подножки допускаются, также, как и удары руками и ногами.
— Ну смотри, студент, держись! — Матвей встал против Алеши.
Оба были в белом исподнем, что сразу напомнило Алеше кимоно, только без пояса.
Матвей бросился вперед, стараясь захватить Алешу поперек пояса и выполнить бросок, но Алексей в последний момент увернулся и Матвей пролетел мимо, едва успев затормозить перед лавкой со зрителями. Так повторилось еще пару раз, послышались смешки, что разозлило Матвея и он крикнул:
— Что, боишься? Трусишь схватится в честном бою, — и опять бросился вперед. Но тут Алеша захватил его за отвороты рубахи и выполнил бросок. Матвей даже не понял, как оказался на полу. Пыхтя, он поднялся, сделал замах рукой, но был опять повержен.
— Подножка, нечестно.
— Все честно, мы же договорились драться, кто как умеет.
Тут Матвей уже решил с размаху дать по роже наглому студенту, но тут рука его оказалась завернута за спину и он почувствовал острую боль. Осталось только не шевелиться…
— Это называется болевой прием.
— А хочешь, покажу как надо бороться против ножа?
— Это, что, голыми руками?
Ну вот, представь, что это нож. Алеша свернул драное вафельное полотенце в жгут и дал Матвею — коснешься им меня, значит, я убит.
— А как бить, сверху, или снизу?
— А по любому — это ты сам решай.
Матвей сделал резкий выпад, предварительно перебросив "нож" в другую руку и взяв его обратным хватом. Но Алеша мгновенно отреагировал и опять завернул Матвею руку, отобрав у него "нож". Теперь давай медленно, я буду показывать прием по частям.
— Теперь понятно? Давай одеваться, потом потренируемся на свежем воздухе, если тебе интересно. Только сделай деревянный нож, размером как финка.
Бойцы одобрительно похлопывали Алешу по спине, собираясь на выход.
— Ай да ловок наш медбрат. Такого бугая укатал, молодец, потешил. Те, кто помоложе, просили еще показать "приемчики".
— Это пожалуйста, приходите к медвагону, потренирую.
С тех пор на остановках собирался круг любителей рукопашных поединков. Алеша был признанным чемпионом, победить его никто не мог. Но он и обучал бойцов рукопашному бою, то что сам знал. Иногда против него выходили двое и он почти всегда побеждал, но объяснял, что так бывает, только если нож у одного и нет огнестрела. Против троих — уже не выстоять. Как-то подошел командир:
— А я думаю, кто это тут игры молодецкие, воинские затеял. Правильное дело, нужное для бойцов! А против меня выйдешь? — спросил он Алешу.
— А почему не выйду, выйду, конечно. Командир взял деревянный нож и они пошли по кругу, приглядываясь друг к другу. Алеша сразу понял, что против него — опытный боец: ишь взгляд какой хищный и ступает мягко, по-кошачьи, готовясь к броску, как только противник суть расслабится. Вот командир сделал выпад, но Алеша в последний момент увернулся, о захвате речь даже не шла… И еще раз увернулся, а на третий получил касание по руке
— Вот я тебя и подрезал, улыбнулся командир.
Воспользовавшись этим, Алеша попытался выполнить захват руки с ножом, но командир был начеку и захват не удался, а после этого получил легкий удар в живот.
— Все, убит. Но ты не расстраивайся. Я эту науку в дивизионной разведке, у казаков-пластунов два года проходил и учился по-взаправдашнему: или ты, или враг тебя одолеет и жизни лишит. Дело ты хорошее делаешь, а приемам этим у вас в отряде учат? — вполголоса спросил он Алешу. Я бросков этих вообще нигде не видел, ни у пластунов, ни в цирке. Это что, японская борьба какая-то?