Шрифт:
Неизвестные лица
Начальник управления комитета госбезопасности генерал Гудков беседовал с полковником Орловым. Генерал знаком с ним всего какой-нибудь час, но ему определенно нравился этот крепко сбитый плечистый человек с приятным загорелым лицом и густыми русыми волосами. «Отлично сохранился, — думал Гудков, — а ведь только на пять лет моложе!» Понравились генералу и слова полковника, когда речь зашла о возрасте: «Нам с вами стареть не положено по штату». Гудков и сам выглядел моложе своих пятидесяти трех лет, но людей с видом бодрым и свежим замечал сразу.
— Пройдемте, полковник, в ваш кабинет.
В просторной
— Итак, вы двадцать семь лет здесь не были? — спросил генерал, прохаживаясь по кабинету.
— Да, — ответил Орлов, подходя к столу. — В двадцать восьмом уехал служить на границу. Смотрю вот на город и почти не узнаю…
— Познакомитесь с Лучанском вновь. А теперь садитесь, потолкуем о делах.
Генерал движением головы указал на кресло, сам сел за стол и спросил полковника, есть ли у него в городе родные.
— Жена и сын погибшего на фронте брата. Живут на Первомайской, в доме, в котором я родился. Знаком с ними только по фотографиям и письмам… У них пока не был, остановился в гостинице…
— А почему не навестили?
— Устроившись в номере, направился сразу сюда. Да особенно и не спешу… Думаю зайти вечером. Сейчас невестки нет дома. Она работает бухгалтером базы «Гастронома».
— Брат у вас, кажется, писателем был?
— В местной газете работал. Писал рассказы, очерки…
— Вы не беспокойтесь, с квартирой мы вас устроим.
— Я, товарищ генерал, не беспокоюсь. Человек я одинокий, привычный ко всякой обстановке…
— Знаю, знаю, полковник, — прервал генерал и раскрыл свою черную тонкую папку. В ней был всего один лист бумаги. Генерал пробежал глазами текст.
— Владимир Иванович, вам придется буквально сейчас же приступить к работе… Перед вашим приходом получили из Москвы записку по ВЧ. Сообщают, что в Лучанск, возможно, прибыл или должен прибыть в ближайшие дни вражеский агент. Вымышленное его имя Роберт Пилади. Приметы неизвестны. Цели тоже полностью неизвестны, частично — диверсия. Будут дополнительные данные, нам сообщат…
— Маловато ориентиров, — проговорил Орлов.
— Да, маловато.
Орлов опустил голову, задумался.
— Вы не огорчайтесь, полковник, — заговорил генерал, по-своему истолковав состояние Орлова. — Я тоже здесь человек новый, будем действовать совместно… Вы даже в более выгодном положении. Родились в этом городе…
Генерал встал. Поднялся и Орлов.
— Посмотрите на город, полковник. — Гудков подвел Орлова к окну. — Отсюда видна только какая-то часть его, но и те промышленные предприятия, что сосредоточены в ней, составляют многое и важное… Нам нужно разгадать, куда именно Пилади направит свои стопы… Взгляните на улицу. Какой поток! Чуть ли не московское движение. Возможно, там уже бродит неизвестное лицо. Мы обязаны его найти. И найдем. Народ поможет.
Голос Гудкова звучал твердо, резче обозначились складки около рта, и Орлов почувствовал, что работать ему с этим сухощавым волевым человеком будет хорошо.
Внизу под окном сердито заревел
— Садитесь на свое место, товарищ полковник, привыкайте.
Орлов сел, вопросительно посмотрел на генерала.
— А теперь звоните секретарю.
Орлов нажал кнопку звонка на круглом столице с двумя телефонами. Открылась дверь, и на пороге появилась девушка.
— Прошу вас, — сказал генерал, — пригласите сюда майора Заливова, капитана Ермолина, старшего лейтенанта Галимова и лейтенантов Ершова, Запрудского, Гусева и Дроздова…
Девушка ушла, бесшумно закрыв дверь.
— С этими товарищами, Владимир Иванович, вам предстоит работать по данному делу…
У горизонта чистое-чистое солнце, без малейшей облачной вуали, выдерживало прощальную паузу. Орлов мог насчитать десятки, сотни окон, тлевших бронзовым огнем; с высоты моста через Ужиму он смотрел на город и не мог насмотреться. Город вырос, расцвел, разноцветные фасады домов сливались в причудливую мозаику, из которой куском снега выделялся белокаменный Павловский монастырь; шапки зелени густо усеивали городской пейзаж; аромат близких лесов щекотал ноздри, напоминал милое, босоногое детство, годы, промелькнувшие в озорных играх и проступках, учебе, увлечениях, первой влюбленности, первых осмысленно-критических взглядах на жизнь.
Солнце прощалось с городом. Город прощался с солнцем.
«Здравствуй, Лучанск», — подумал Орлов и не заметил, что высказался вслух. Только когда красивая нарядная девчонка, проходившая рядом, обернулась с выражением изумления, оглядела его прищуренными глазами, передернула плечами, он догадался, в чем дело.
— Извините, — сконфузился Орлов и тем еще больше озадачил девчонку. Она остановилась, смотря на него и весело и дерзко. Он повернулся и пошел, сдерживая улыбку. Дойдя до конца моста, Орлов не вытерпел и, прежде чем сойти по ступеням вниз на набережную, оглянулся. Девчонка, видимо, только и ждала этого. Она подняла руку и помахала. Ничего не оставалось, как ответить тем же манером, но по-своему — обеими руками. «Озорная», — подумал он, с удовольствием припоминая ее лицо.
Больше Орлов не оглядывался. У Павловского монастыря он замедлил шаги, разглядывая древние, сейчас уже реставрированные стены. Поравнялся с широкими воротами. Хотелось сдержаться, пройти мимо, чтобы позже в свободное время прийти сюда и более обстоятельно смотреть и находить милые сердцу места юности, хотелось оттянуть это удовольствие, грустное, трогательное, радостное удовольствие, которое созревало годами при мысли о возвращении. И Орлов сдержался.
Он вышел на Первомайскую улицу. За прошедшие годы тут появилось много больших каменных зданий, но он сразу увидел знакомый маленький деревянный домик. Орлов замедлил шаг. В сквере у новой школы, молчаливой в это время года, он заметил скамейку и направился к ней. Отсюда хорошо был виден домик. Только в эту минуту Орлов вспомнил, что, когда уезжал, стены домика были зеленого цвета, а не розового, как теперь. Не возвышалась тогда над забором и такая, как сейчас, густая зелень деревьев. Он вспомнил, как каждую весну их улицу во время разлива Ужимы заливало водой и ее переплывали от дома к дому на лодках и плотах. Вот было раздолье для мальчишек! Не поэтому ли улица и носила раньше название Заливной? Теперь проезжая часть ее покрыта асфальтом, по которому проносятся троллейбусы и автомашины…