Неизвестные приключения Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
– Нет, Уотсон. Три дня назад эти окна никто не открывал. Если б их открыли в такую сильную грозу, я бы непременно нашел следы. – Он принюхался к воздуху. – Да и не было необходимости открывать эти окна.
– Слышите? – воскликнул я. – Что за странный звук? – Я покосился на кровать под высоким темным балдахином. У изголовья стоял небольшой столик с мраморной столешницей, а на ней множество покрытых пылью пузырьков с какими-то лекарствами. – Послушайте, Холмс, это же золотые часы Трелони! Лежат здесь на маленьком столике и до сих пор идут, представляете?
– Почему это вас так удивляет?
– Да потому, что прошло уже целых три дня. Завод должен был кончиться.
– А они идут. Я завел их, Уотсон. Я сразу поднялся сюда, прежде чем начать осматривать тело. Вообще весь этот путь из деревни до имения я проделал только с одной целью: завести часы сквайра Трелони ровно в десять вечера!
– Нет, ей-богу, Холмс, вы не перестаете меня удивлять!
– Вы только посмотрите, – продолжил он и указал на мраморный столик, – какие тут у нас сокровища! Взгляните, Лестрейд! Смотрите!
– Но, Холмс, это всего лишь маленькая баночка вазелина, такую можно купить в любой аптеке.
– Ничего подобного, это веревка душителя. И однако, – задумчиво пробормотал он, – одна деталь приводит меня в недоумение. Скажите, а вы связывались с сэром Леопольдом Харпером? – Он быстро обернулся к Лестрейду. – Он здесь живет?
– Нет, он гостит у друзей в деревне по соседству. Когда решили делать вскрытие, местная полиция сочла, что им необычайно повезло. Еще бы, лучший в Англии эксперт по судебной медицине оказался поблизости, и они тут же послали за ним. Надо сказать, не самое удобное выбрали для этого время, – с усмешкой добавил он.
– Это почему?
– Да потому, что застали они его в постели, с грелкой под боком, стаканом горячего грога под рукой и холодным компрессом на лбу.
Холмс радостно всплеснул руками.
– Есть! Дело раскрыто! – воскликнул он.
Мы с Лестрейдом взирали на него с недоумением.
– Надо только отдать еще одно распоряжение, – сказал Холмс. – Ни один человек не должен сегодня покидать этот дом, Лестрейд. Проследите за этим. Целиком полагаюсь на вашу дипломатичность в этом вопросе. А мы с Уотсоном останемся в этой комнате до пяти утра.
Я знал: задавать вопросы моему другу сейчас бесполезно. Он уселся в единственное в комнате кресло-качалку, мне же осталось присесть только на кровать, где недавно лежал умерший. Я долго не решался. Но все же решился, а потом…
– Уотсон!
Громкий оклик вывел меня из дремоты. Я сел и не сразу понял, где нахожусь. В глаза било яркое утреннее солнце, на столике, в изголовье, громко тикали золотые часы.
Шерлок Холмс, как всегда аккуратный и собранный, стоял рядом и смотрел на меня сверху вниз.
– Десять минут шестого, – сказал он, – и я подумал, что лучше вас разбудить. А, вот и Лестрейд, – заметил Холмс, услышав стук в дверь. – Полагаю, что не один. Прошу вас, входите.
Я встал с постели. В комнату вошла мисс Дейл, за ней – доктор Гриффин, молодой Эйнсворт и, к немалому моему удивлению, викарий.
– Не ожидала от вас, мистер Холмс! – воскликнула Долорес Дейл, глаза ее гневно сверкали. – По вашей прихоти нам пришлось проторчать тут всю ночь. Всем, даже бедному мистеру Эппли!
– Поверьте, это не прихоть. Просто я хотел объяснить вам, каким именно образом был убит мистер Трелони. Убит жестоко и хладнокровно.
– Так все-таки убит! – воскликнул доктор Гриффин. – Но каким способом, позвольте узнать?
– Замысел дьявольски прост. Не зря доктор Уотсон обратил на это мое внимание. Нет, Уотсон, молчите, пока ни слова! Мистер Эппли дал нам ключ, упомянув о том, что если бы стал практикующим врачом, то по рассеянности мог бы удалить у человека, страдающего простудой, желчный пузырь. Но это еще не все. Он также добавил, что использовал бы при этом хлороформ. Сначала усыпил бы пациента. Ключевое слово здесь «хлороформ»!
– Хлороформ! – эхом откликнулся доктор Гриффин. Похоже, он был потрясен.
– Именно. К слову, хлороформ фигурировал в одном деле об убийстве, которое рассматривалось в Олд-Бейли [4] в прошлом году. Некую миссис Аделаиду Бартлет обвиняли в том, что она отравила своего мужа, влив ему в рот жидкий хлороформ, пока он спал.
– Но при чем тут это, черт побери? Трелони никакого хлороформа не глотал!
– Конечно, нет. Но скажите нам, доктор Гриффин, что бы произошло, если бы я, допустим, взял большой кусок ваты, обильно смочил ее хлороформом, затем прижал ко рту и ноздрям пожилого человека, причем крепко спящего, заметьте, и продержал бы так минут двадцать? Что сталось бы с этим человеком?
4
Олд-Бейли – Центральный уголовный суд в Лондоне, расположенный на улице Олд-Бейли.
– Он умер бы. Однако сделать этого нельзя, не оставив следов.
– Отлично! Каких именно следов?
– Хлороформ сжег бы слизистую оболочку губ. Остались бы следы небольших ожогов.
Холмс взмахом руки указал на мраморный столик.
– А теперь допустим, доктор Гриффин, – с этими словами он взял со стола баночку вазелина, – я нанес на лицо жертвы тонкий слой мази, ну, скажем, вот такого вазелина. Остались бы после этого следы ожогов?
– Нет, не остались бы.
– Полагаю, ваши познания в медицине этим не ограничиваются. Хлороформ – вещество летучее, он быстро испаряется и столь же быстро выводится из крови. Стоит отложить посмертное вскрытие хотя бы на два дня, как было в данном случае, и от хлороформа не останется и следа.
– Не спешите, мистер Холмс! Тут есть еще…
– Знаю. Есть еще одна вероятность, совсем маленькая, что запах хлороформа обнаружат или в комнате, где совершено убийство, или же при вскрытии. Но его ведь можно заглушить запахом разных медикаментов и мазей. А при вскрытии можно и не обнаружить, если патологоанатом, в данном случае сэр Леопольд Харпер, страдал простудой и сильным насморком.
– Верно!
– А теперь спросим, как выразился бы викарий, cui bono? Кто выигрывает от этого подлого преступления?