Неизвестные приключения Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
Холмс кивнул:
– Понимаю, мистер Бакстер. Так что вы говорили о прошлой ночи?
– А, ну да. О «Комнате ужасов». Так вот, по одну сторону там ряд живых картин. Это такие отдельные кабинки, и каждая огорожена железными перилами, чтоб никто не заходил. И в каждой кабинке восковые фигуры. Все эти живые картины называются «История преступления». Это история одного молодого джентльмена… довольно приятного, вот только слабохарактерного, который попадает в плохую компанию. Он играет в карты и проигрывает все свои деньги. А потом убивает одного старика, который жульничал при игре. Ну и в конце попадает на виселицу, прямо как Чарли Пис. И все это сделано для того… э-э…
– Чтобы
– Так вот, фигуры в этой кабинке играют в карты. Их всего двое, молодой джентльмен и тот, что постарше, шулер. Сидят они в красивой комнате, на столе золотые монеты. Не настоящие, конечно. Сейчас такого уже не увидишь, но на них чулки и коротенькие такие штанишки, вроде как бриджи…
– Наверное, костюмы восемнадцатого века?
– Именно, сэр. Джентльмен, что помоложе, сидит по одну сторону стола, лицом к вам. А старый шулер сидит спиной, смотрит на свои карты и словно посмеивается. И карты, которые у него в руке, хорошо видно. – Старик умолк и откашлялся. – Так вот, сэр, говоря о прошлой ночи, я имею в виду две ночи назад, потому как сейчас уже почти утро. Я прошел мимо этих кабинок и ничего особенного не заметил. А потом, где-то через час, вдруг и думаю: «Что-то там было не так». Какая-то мелочь. Но я так часто видел эти живые картины, что уже почти перестал замечать, что не так. И вот я решил пойти и взглянуть еще раз. И Боже ты мой, сэр! Старик, ну тот, что сидит спиной и держит карты… так вот, этих карт у него вдруг оказалось меньше! Он сбросил их, возможно, смухлевал, и они смешались с картами на столе. Я ничего не придумываю, сэр. И воображения у меня почитай что нет. Да и ни к чему мне оно, это воображение. Когда Нелли пришла за мной в семь утра, я весь извелся от ревматизма и от того, что видел. И не стал говорить ей тогда, ну, подумал, может, мне показалось. Может, просто приснилось? Но ничего мне не приснилось! Потому как сегодня ночью было то же самое. И никакой я не сумасшедший, сэр, не думайте! Вижу то, что вижу. Вы, конечно, можете сказать, что кто-то сделал это ради развлечения: поменял карты в руке, смешал их и все такое. Но днем этого никто не мог сделать, потому что заметили бы. Сделать это можно было только ночью, там есть одна боковая дверца, она плохо запирается. Хотя, с другой стороны, на шутку какого-нибудь посетителя это не похоже. Если уж они изволят шутить, то могут нацепить фальшивую бородку на королеву Анну или надеть на Наполеона соломенную шляпку. А подмену карт вряд ли кто заметит. Так что и смысла нет шутить. Но если там и правда кто-то был, если играл в карты за эти чучела, то кто он и зачем это делал?..
Несколько секунд Шерлок Холмс молчал.
– Мистер Бакстер, – сказал он наконец и покосился на свою перебинтованную ногу, – вы проявили незаурядную смекалку и терпение. И я буду рад заняться этим необычным делом.
– Но, мистер Холмс! – растерянно воскликнула Элеонор Бакстер. – Не принимаете же вы это дело всерьез?
– Извините, мисс. Скажите-ка, мистер Бакстер, а в какую именно карточную игру играли эти восковые фигуры?
– Не знаю, сэр. Я и сам об этом долго думал, с того самого дня, как устроился туда сторожем. Может, в вист или наполеон? Честно, не знаю.
– Так, по вашим словам, в руках у фигуры, сидящей спиной, оказалось меньше карт, чем обычно? А скольких именно карт не хватало?
– Сэр?..
– Так вы не заметили? Черт, страшно жаль! Тогда прошу, подумайте хорошенько, прежде чем ответить на очень важный вопрос. Эти фигуры играли азартно?
– Но, Холмс… – начал я, однако, перехватив его взгляд, тут же умолк.
– Вы только что утверждали, мистер Бакстер, что карты на столе передвигали или просто трогали. А монеты тоже передвигали?
– Так, дайте-ка сообразить, – задумчиво пробормотал Сэмюель Бакстер. – Нет, сэр, никто их не трогал. Так и лежали. Странно, однако.
Глаза Холмса возбужденно блестели, он потер руки.
– Так я и думал. Что ж, к счастью, я готов с должным рвением заняться этой проблемой, поскольку других дел у меня в данный момент нет. А другое, довольно скучное дело с участием сэра Джервейза Дарлингтона и лорда Хоува, подождет. Лорд Хоув… Господи, что с вами, мисс Бакстер?
Элеонор Бакстер поднялась и не сводила с Холмса растерянных глаз.
– Вы, кажется, сказали «лорд Хоув»? – спросила она.
– Да. Это имя знакомо вам, верно?
– Он мой наниматель.
– Вот как! – Брови Холмса поползи вверх. – Ага, понял. Вы работаете у него машинисткой. О том свидетельствует небольшая потертость на рукаве вашего бархатного костюма, в том месте, где машинистка обычно опирается о стол. Значит, вы знакомы с лордом Хоувом?
– Не скажу, что вижу лорда Хоува часто, хотя довольно много печатаю для него в его доме на Парк-лейн. Я слишком незначительная особа, чтобы знать его близко…
– А вот это жаль! Ладно, сделаем все возможное. Уотсон, вы не возражаете, если вам придется выйти на улицу в такую ненастную ночь?
– Ничуть, – несколько удивленно ответил я. – Но куда и зачем?
– Я приговорен к этому дивану, мой друг. А потому вы станете моими глазами и ушами. Мне страшно не хочется доставлять вам лишние хлопоты, мисс Бакстер, но не согласитесь ли вы сопроводить доктора Уотсона в небольшой прогулке по «Комнате ужасов»? Вот и отлично, спасибо.
– Но что мне там делать? – спросил я.
– В верхнем ящике моего стола найдете конверты, Уотсон.
– Что дальше, Холмс?
– Окажите любезность, пересчитайте карты в руке каждого воскового игрока. Затем аккуратно, строго соблюдая последовательность слева направо, сложите каждый набор карт в отдельный конверт и соответствующим образом пометьте. Сделайте то же самое с картами на столе и принесите их мне, как только управитесь.
– Но, сэр… – возразил было мистер Бакстер.
– Нет, нет, мистер Бакстер, с вами я пока говорить больше не буду. У меня возникла всего лишь рабочая гипотеза, и есть в ней одна загвоздка. – Холмс нахмурился. – Самое главное теперь – выяснить, в какую именно игру играли фигуры в этом музее. От этого зависит все.
И вот мы с Сэмюелем Бакстером и его хорошенькой внучкой вышли в промозглую ночную тьму. Несмотря на протесты мисс Бакстер, ровно через десять минут мы оказались в «Комнате ужасов» у игорного стола.
Здоровяк по имени Роберт Парснип, явно неравнодушный к прелестям мисс Бакстер, зажег газовые лампы под запыленными стеклянными шарами-абажурами. Но этого мерцающего голубоватого света оказалось недостаточно, в комнате по-прежнему царил полумрак, и ряды восковых фигур выглядели как-то особенно зловеще. Точно выжидали, когда посетитель отвернется, чтобы прикоснуться к нему длинными бледными пальцами.
Выставка восковых фигур мадам Топин слишком хорошо известна, и нет нужды описывать ее. Но меня неприятно удивил экспонат под названием «История преступления». Сцена выглядела особенно живо по краскам и исполнению; достоверность ей придавали и костюмы восемнадцатого века, парики и маленькие шпаги. И если бы я действительно был грешен в том, на что шутливо намекнул Шерлок Холмс, то непременно ощутил бы угрызения совести.
Пригнувшись, мы пролезли под металлическими перилами и приблизились к фигурам игроков.