Неизвестные солдаты, кн.1, 2
Шрифт:
– Пучок редиски он просил, и взор являл живую муку, – добавил насмешливо Игорь. – Эка, парень, как швыряет тебя нынче.
– А ты не находишь, что она какая-то очень своеобразная?
– Представь себе, не нахожу. В каждой деревне есть Василиса такая.
– Не знаю, не видел. Если бы я был художником, обязательно написал бы ее. Очень простое лицо и в то же время необычайно одухотворенное…
– Выдумываешь ты, – махнул рукой Игорь.
– А Сашки-то все нету, – спохватился Дьяконский.
Фокин находился
«Попробую теперь у той бабы-яги», – решил он.
Бабка в серой шали, с горбатым носом на темном цыганистом лице, сидела за прилавком, устало смежив глаза, дремала на солнцепеке.
– Продаешь, бабуся?
– Покупай, касатик, покупай, – проснулась старуха. – Хороший медок, липовый.
Она достала деревянную ложку, вытерла подолом исподней юбки.
– Надо бы полотенце иметь, – упрекнул Сашка.
– Тряпка есть, да запылилась. А исподняя чистая, ты не боись, касатик.
Фокин не спеша зачерпнул, понюхал с видом знатока. Облизав ложку, покачал головой.
– Горчит, бабуся. Дай-ка мне вон из той махотки.
Старуха развязала другой горшок. Сашка попробовал из него. Съел три ложки, полез было еще, но бабка остановила сердито:
– Хватит. Берешь, что ли?
– Не… Медок не того, – Фокин с трудом ворочал липким языком. – Дух не тот… Другого-то нет попробовать?
– Ах ты анчихрист, – взъярилась старуха. – Дух ему не такой! – закричала она. – Четыре ложки сожрал, окаянный! Чтоб тебя разорвало, чтоб тебе брюхо вспучило!
– Тихо, бабушка, тихо… Он от бога, мед-то, а ты всякие слова произносишь, – пятясь, урезонивал Сашка. – Грех ведь тебе, одной ногой в гробу стоишь, а ругаешься, как в кабаке!
– Пеночник, иродово семя!
Бабка трясла сухими кулаками, на крючковатом носу дрожала светлая капля.
– Смотри, сопля в мед упадет! – не выдержал Сашка.
– Держи его! Ворюга! Грабитель!
Дело принимало нешуточный оборот. Фокин поспешил укрыться за чужими спинами. Вокруг бабки росла толпа.
Сашка, посмеиваясь, отошел подальше. На паперти увидел Игоря, сидевшего возле ящика с кроликом.
– А Витька где?
– Ну вас к черту обоих, – обозлился Булгаков. – Я что, нанялся этот зверинец стеречь? Торчу тут один, как дурак.
Сашка занялся, наконец, делом. На все лады расхваливал свою крольчиху, кричал, что она пять раз в год приносит по десять крольчат. Но агитация не имела успеха. Покупателей нашлось много, а вот меняться никто не хотел.
Продав крольчиху вместе с ящиком, двинулись на поиски Виктора. Игорь сразу направился к возу с редиской. И не ошибся. Дьяконский стоял возле девушки, говорил что-то, похлопывая рукой по спине лошади. Василиса смеялась и отрицательно качала головой.
– Эге-ге! – Фокин сдвинул на затылок кепку. – Стена! Кремень! Суворов баб не любил, поэтому сражения выигрывал.
– Витькины.
– Ну вот, – крутнул головой Сашка. – Можешь записать: полководец Дьяконский погиб в конце июня тысяча девятьсот сорокового года, не одержав ни одной победы.
– Одну-то, пожалуй, одержит.
Они уселись неподалеку от телеги, прислонились к коновязи. Теперь им видны были только ноги Виктора и Василисы. Дьяконский стоял спокойно, его матерчатые тапочки будто приклеились к земле. Складки серых брюк почти касались широкого подола с синими васильками. Зато ноги девушки все время двигались. Она то притопывала пяткой, то делала маленький шажок.
– Идиллия! – буркнул Игорь.
– Чудак Витька, – ответил Фокин. – Вот так всю жизнь чудит. Мало ему девчат в городе? Сонька Соломонова глаза на него пучит, чуть не вывалятся… На роялях играет. Красивая, и вообще…
– Одностороннее тяготение, Саша. Этого, брат, недостаточно. Тут взаимное влечение должно быть.
– Это конечно, – согласился Фокин. – Без влечения в таком деле ни хрена не получится. По себе знаю…
Базар расходился, народу стало меньше. Мужики запрягали лошадей.
Дьяконский попрощался, наконец, с девушкой, зашагал к церкви. Игорь и Сашка нагнали его в конце площади.
– Вы тут еще? – удивился он. – Где же вы были?
– Так гуляли, – неопределенно протянул Фокин. – Ходили и рассуждали о кроликах да о васильках.
– Вот навязались пинкертоны на мою голову! – усмехнулся Виктор. – Ну, а теперь куда двинем?
– Теперь купаться. Ровнять грешное тело с невинной душой.
В киоске на углу улицы Дьяконский купил газету. Быстро просмотрел четвертую страницу, бегом догнал ребят.
– Свежая? – спросил Игорь. – Какие новости?
– Немецкие танки вышли к линии Мажино.
– Погоди, как это вышли? Ведь Мажино на франко-германской границе, а немцы уже Париж взяли.
– С запада вышли, понимаешь, с той стороны. Они и не штурмовали в лоб эту линию. Ты понимаешь, как они начали наступление? – Виктор сел на своего любимого конька. О военных делах он мог говорить без устали. – Ведь они нанесли удар севернее, где их не ждали. Генерал Гудериан собрал огромный танковый кулак, прорвался через Бельгию до самого моря и повернул на юг.
– Значит, Франции конец?
– Хватит вам, ребята – вмешался Фокин. – Надоело. И по радио и в газетах одно и то же: Германия – война, война – Германия!
– Синонимы, Саша, – засмеялся Дьяконский.
– Чихал я на эти синонимы. Ты скажи лучше, фамилию-то ее знаешь?
– Гм… Светлова ее фамилия.
– Правильно. А отец ее в стояловском колхозе пасечник.
– Слушайте, черти, откуда вам все известно?
– Глаза даны человеку для того, чтобы видеть, уши – для того, чтобы слышать, – торжественно сообщил Игорь.