Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Шрифт:
— Пойдем, Михаил, — сказал негромко Быков.
В красноватых сумерках Юра увидел, как под прозрачным колпаком спецкостюма тряслась лысая голова Михаила Антоновича.
— Сейчас, сейчас, Алешенька, — сдавленно пробормотал Михаил Антонович. — Минуточку только…
Быков промолчал. Он стал глядеть в сторону, где Жилин и Юрковский упаковывались в ракетомобиль.
— Мы поехали, Алексей, — сухо сообщил Юрковский.
— Поезжайте, — сказал Быков и добавил, когда ракетомобиль медленно задвигался: — Не забывайте,
— Слушаю вас, Алексей Петрович…
— Помните… — Юра увидел, как лицо Быкова искривилось в безрадостной усмешке, — помните, что вы сопровождаете Генерального инспектора.
— Я бы попросил, Алексей… — сказал Юрковский.
Из-под ракетомобиля взвилось облако черной пыли. Блеснул язык пламени. Блестящая тонкая машина подпрыгнула, на мгновение повисла в серых потоках поземки и вдруг, развернув крылья, взлетела в красное небо. Затем она четкой тенью ринулась к куполам зданий на другом конце площади и исчезла.
— Пойдем, Михаил, — снова позвал Быков.
Михаил Антонович всхлипнул, повернулся и побрел к вездеходу, загребая носками пыль.
— Пойдемте, стажер, — сказал Быков и пошел вслед за ним.
Юра двинулся за Быковым.
Им выделили первоклассный пятиосный вездеход и прикомандировали водителя — честь неслыханная на Венере, как узнал краем уха Юра, потому что здесь постоянно не хватало транспорта, людей и много чего еще. Но то ли потому, что Быков привез генерального инспектора МУКСа, то ли потому, что Быков представлял объект уважения сам по себе, ему ни в чем не отказывали.
От города на север, к берегам Урановой Голконды, пролегало широкое стеклянное шоссе. Юра уселся рядом с водителем, а Быков и Михаил Антонович сели позади. Пока все усаживались, водитель держал руки на пульте управления и, полуобернувшись, ждал.
— Поехали, — кряхтя, сказал Быков.
Водитель нажал на клавиши. Вездеход мягко взял с места и покатил по шоссе почти без толчков. Некоторое время водитель молчал. Молчал и Юра, глядя вперед на блестящую красноватым светом дорогу, на черную пустыню по сторонам, на черную мглу, пронизанную голубоватыми вспышками далеко впереди. Затем водитель спросил:
— Тебя как зовут?
Юра поглядел на него сбоку. Водителю было лет двадцать, не больше. Юра ответил обдуманно:
— Юрий. А тебя?
— Василий, — сказал водитель, нисколько не обидевшись. — Ты пилот?
— Нет. Я рабочий. Сварщик. А ты?
— Метеоролог.
Что-то широкое и темное соскользнуло с низкого красного неба, пересекло дорогу и мгновенно скрылось в пустыне, — Что это? — спросил Юра.
Василий ответил не сразу. Он что-то тронул на пульте, сейчас же приглушенно завыла сирена и вспыхнули яркие фары.
— Не знаю, — сказал Василий. — Никто не знает. Здесь много такого, чего никто не знает. Черным черно, как черна ворона.
— Птица?
— Почему
Юра презрительно сказал:
— Тоже мне… местные жители.
Василий спокойно заметил:-
— Ты это брось, молодший. А то я тебя того… выше Дерева стоячего.
— Любопытно посмотреть.
Некоторое время водитель молчал. Затем сказал в своей странной былинной манере:
— Наказать бы тебя, добер молодец, по нагому телу за нахальны речи.
— Ладно, не сердись, — примирительно сказал Юра. — Я только удивился, что вы здесь живете и не знаете, что здесь водится.
— Только нам здесь и дела, что этим барахлом заниматься!
Следующим этапом разработки сюжета повести идет так называемый „обратный план действия“, написанный как бы с конца повествования. В плане появляется глава о Бамберге (правда, еще не на окончательном месте) и впервые высказывается главная идея повести.
Эпилог.
Н. Букет незабудок — Дауге встречает на ракетодроме потрясенного Быкова.
Н — 1. Стажер прибыл к месту работы, встречает товарищей, приступает к работе. Квинтэссенция смысла книги — изменения в душе стажера.
Н — 2. Гибель Портоса. С момента, когда они начинают гибнуть, гибель, появление Быкова и отчаяние Быкова.
Н — 3. Сцена первая: Юрковский тайно будит Михаила Антоновича, и они улетают. Сцена вторая: Жилина поднимает Быков — в погоню! Быков — попытка связи с М. А., диспетчерская, подслушанный разговор. Сцена третья: бой в ракете, где в ход вступает стажер. Сцена четвертая: старт на пеленг бота.
Жилин ловит последний зов Крутикова.
Н — 4. Стажер прощается и переносит пожитки на швейцарский корабль. Быков не поддается Юрковскому, Крутиков ночует на боте.
Н — 5. Рейс, критика следопытства, гигантская флюктуация.
Н — 6. Юрковский расправляется с автократом.
Н — 7. Планета под пятой автократа.
Н — 8. Астероиды, смерть-планеты. Расправа Юрковского с лихачами. В основном расправу чинит Быков. Ворчание Юрковского, что Быков превышает власть. Опыт с гравитацией.
Н — 9. Умиротворение разложившейся базы. Рудники астероида. Космический жемчуг. Спэйс-пёрл. Большая часть рудников принадлежит компании. И банда свободных охотников.
Грызня и стрельба. Советский надзиратель — незаинтересованная сторона. Не справившись, послал СОС. В ужасе, что Юрковский один, без армии. „А где остальные?“ Арест, атомные торпеды. „Смертники… коммунисты“ — из глубины комнаты по-русски, змеиным шепотом. Быков, не оборачиваясь: „А ты как думал, сволочь!“ Юрковский напоследок пригрозил сообщить американскому патрулю. Хихикают. „Капитану Джонсону. Он мой личный друг и не откажет мне в маленькой любезности“. Лица вытягиваются.