Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
12 (сокр.) Теперь «лишние слова» возникают в речи Мозеса. В «Д» и «Т» (в «Ю» этого отрывка нет) вопрос о пропавших часах приводит его в негодование:
«— А вы что, <…> надеялись, что они сами как-нибудь найдутся?»
Эталонные «А» и «С», по-моему, напрасно пишут «сами собой» и «обнаружатся» вместо «найдутся». (И, соответственно в ответной реплике Глебски «нашлись» в «А» и «С» меняете; на «обнаружились».)
13) Отповедь инспектору продолжается. Из уст господин; Мозеса звучит сакраментальное: «Мне не нравится наша полиция».
«…немедленно объявил Мозес, уставясь на меня».
14) Нет конца обвинительной речи старого миллионера. В «Д» и «Т» (в «Ю» этой фразы нет) она звучит так: «…весь это: коридор мой <… > Как вы осмелились нарушать договор?»
«А» и «С» удачно подправило:
«…весь коридор мой <…> Как вы осмелились нарушить договор?»
19 (сокр.) Мозес произносит речь, упивается своими словами и «растягивает удовольствие». В «Д» и «Т» (в «Ю» этих фраз также нет), миллионер спрашивает о человеке, которого поселили в его номере: «Или он тоже вор?» — а на отрицательный ответ инспектора негодует, почему его сторожит «гнусный пес». «А» и «С» удачно удлиняют эти фразы:
«Или он тоже какой-нибудь вор? <…> Почему <…> его сторожит <… > омерзительный пес?»
26) Снова удачное добавление. Речь Мозеса в «Ю», «Д» и «Т» заканчивается просто: «…сказал он и поднялся». В «А» и «С» интереснее:
«…сказал он нравоучительно и поднялся».
33) А здесь «А» и «С» изменяют и сокращают новую отповедь Мозеса, и напрасно, ибо в «Ю», «Д» и «Т» она звучит красиво и чуть старомодно:
«…если дело идет о женщине, о супруге, сударь, о супруге Мозеса, Альберта Мозеса, инспектор!»
43) А здесь господин Мозес говорит слишком книжно:
«Вернувшись в свой номер, я…»
Я предпочитаю «Ю» и ее разговорный язык:
«А дальше я вернулся в свой номер…»
50) Еще одна филиппика. Миллионер разоблачает замыслы инспектора, которые, согласно «Ю», «Д» и «Т», направлены против «чести, достоинства, имущества, а также физической безопасности Мозеса, сударь, не какого-нибудь пса…»
«А» и «С» усугубляют эту инвективу:
«…не какого-нибудь мерзкого пса…»
53) Наконец, Глебски оправдан. Но как оправдан? В «Ю», «Д» и «Т» Мозес говорит так: «…смешно — приписывать такой мелкой личности столь хитроумные замыслы». Обидно? Разумеется. Впрочем, в «А» и «С» еще обиднее:
«…смешно — приписывать такой обыкновенной личности…»
65) Госпожа Мозес вспоминает, что видела на лестничной площадке Брюн и Олафа. В «Ю», «Д» и «Т» слова стандартные: «Они стояли, держась за руки, и очень мило беседовали». В «А» и «С» маленькое, но точное изменение:
«…и очень мило ворковали».
67 (сокр.) Теперь инспектор понимает причину заминки в словах чада. Согласно «Ю», «Т» и (с небольшой вариацией) «Д» дело было так. Чадо «не успело ничего сообразить,
Фраза и так занудная, но в «А» и «С» ее еще «перекрутили»: «…потом принялось врать в надежде, что как-нибудь да пронесет».
По-моему, это уже слишком.
82) Снова находится место для приложения «Д» своего редакторского пера. В этом варианте жена миллионера признается: «…я чувствовала себя возбужденной».
Но почему? Отвечают тексты «Т», «Д» и «С» (в «Ю» этой фразы нет):
«…вероятно, выпила немного больше, чем следовало…»
Интересно, а почему в «Д» героиня была возбуждена? Неужели ждала Симонэ?
87) А вот господин Мозес и здесь находит повод вставить свое веское словечко. На вопрос, заданный его жене о шум он отвечает, что ничего не слышал и далее, по «Ю»: «Если не считать отвратительной возни, поднятой этими господами… В остальных вариантах миллионер еще более красноречив:
«…отвратительной возни, поднятой этими господами вокруг нищеброда…»
89) Глебски устал от голоса миллионера, но все еще пытается иронизировать. По «Д»: «Господин Мозес зарычал совсем как Лель…» А в «А», «С» и, с небольшими изменениями, в «Т» (в «Ю» этой фразы нет) говорится:
«Господи Мозес зарычал — совсем как рассерженный Лель…»
91, 92) А сейчас госпожа Мозес рассказывает о своем путешествии на крышу. В этот рассказ «А» и «С», в сравнении с другими вариантами добавляют два слова. Сначала во фразе:
«…увидела вдруг перед собой дверь, какие-то доски…»
Слово «какие-то» здесь, по-моему, уместно.
98,99) Глебски размышляет над словами госпожи Мозес. «Ю», «Д» и «Т» написано: «Либо она спала мертвым сном, тогда непонятно, почему она проснулась и почему она врет, чтопочти не спала». «А» и «С» преспокойно обходятся без третьего «она»:
«…почему врет, что почти не спала».
Но в следующей фразе уже «А» и «С» выражаются слишком книжно: «Либо она не спала, и тогда непонятно, почему она не слышала ни обвала, ни возни в соседней комнате». Мне по душе более разговорный вариант, предложенный «Ю», «Д» и «Т»:
«…почему она не слышала обвала и возни в соседней комнате».
102) «Д» находит новое основание для вмешательства. «Слишком много сумасшедших в этом деле», — вяло думает инспектор, и на этом в «Д» сентенция заканчивается. В остальных же текстах мысль инспектора развита:
«Сумасшедших, пьяных и дур».
104) А чуть ниже «Д», пожалуй, право. Инспектор ругает себя за то, что слишком много возится, по «Т», «А» и «С» (в «Ю» этой фразы нет), «со старым алкоголиком Мозесом…» «Д» смягчает фразу:
«…со старым полоумным Мозесом…»
И дело здесь даже не в том, что, строго говоря, Мозеса нельзя назвать алкоголиком (никто ведь не знает, что он пьет из своей знаменитой кружки). Просто инспектор по тексту не раз и не два обзывает его «пьяницей» и «алкоголиком», можно бы и «разнообразить меню».