Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
Госпожа Сневар читает телеграмму, затем качает головой и возвращает ее инспектору.
— Подписано моим именем, Кайса Сневар, все верно… Но я никаких телеграмм не давала. И ничего такого у нас никогда не случалось, никто не рубил лыжи топором, никто шины у автомобилей не портил…
— Та-ак… — говорит Глебски. — Телеграмма передана в Мюр по телефону от вас сегодня в час ночи. Это мы проверили. Кто мог это сделать?
— Понятия не имею… В час ночи? Сегодня? Нет, не знаю. Ночью я спала…
— В номерах телефоны есть?
— Нет. Только
— Может быть… — Глебски тянется к телефону. — Вы разрешите? — Он набирает номер. — Капитан? Это Глебски. Да, я на месте. Рад сообщить, что ничего здесь такого не произошло… Да, ложный вызов… Да нет, нет, все правильно, я только что говорил с хозяйкой, она ничего не знает… Что? Да, было бы неплохо, но для этого требуется пустяк — выловить этого типа… Что? Ладно, можно попытаться, тем более что место здесь чудесное… Нет-нет, я шучу, конечно… Хорошо. Завтра к двум вернусь… А? Ага… Какая-какая настойка? Понятно. Непременно… Ладно. Привет.
Глебски вешает трубку и откидывается на спинку стула.
— Насколько я понимаю, — говорит госпожа Сневар, — кто-то из моих гостей…
— Увы! — говорит Глебски.
— Я приношу глубочайшие извинения, господин инспектор. У меня нет слов…
— И не надо, — прерывает ее инспектор добродушно. — Я, знаете ли, давно уже вышел из того возраста, когда возмущают ложные вызовы. И вообще, нет худа без добра. Я с удовольствием проведу у вас день и ночь за казенный счет. Что это у вас тут за знаменитая эдельвейсовая настойка?
— Господин инспектор! — торжественно произносит госпожа Сневар. — Отель постарается загладить свою невольную вину всеми средствами, какие только есть в его распоряжении. Начиная от эдельвейсовой настойки и кончая самым благоустроенным номером… Она встает. Глебски тоже поднимается.
— Прошу за мной, — говорит госпожа Сневар. Они проходят по коридору и выходят в холл.
У стойки бара произошли некоторые изменения. Дю Барнстокра уже нет, Брюн стоит за стойкой и отмеряет в высокий стакан прозрачную жидкость из квадратной бутылки, а на табурете перед стойкой восседает румяный красавец-гигант, этакий белокурый викинг в лыжном костюме, и еще возле стойки стоит, ссутулившись, маленький бесцветный человек в мохнатой дохе и длинноухой меховой шапке, с отечным неприятным лицом.
Госпожа Сневар берет инспектора за локоть и подводит к бару.
— Господа, — произносит она. — Позвольте представить вам нашего нового гостя…
— Петер Глебски, — говорит инспектор. Белокурый гигант, широко ухмыляясь, отзывается:
— Олаф Андварафорс, к вашим услугам.
— Хинкус… — бурчит малорослый.
— Как? — переспрашивает инспектор.
— Хинкус! — пискляво орет малорослый. — Ходатай по делам несовершеннолетних! Дадут мне наконец мою бутылку? Или так и будут весь день меня знакомить? Знакомят и знакомят, то с одним, то с другим…
— Ну-ну, нечего скандалить, приятель, — добродушно
Брюн достает из-под стойки бутылку и швырком сует ее Хинкусу.
— Берите ваше пойло и скройтесь с глаз! — говорит «оно».
— Брюн! — сердито произносит госпожа Сневар.
— А чего он, на самом деле… Не умеет себя вести, так сидел бы дома, нечего по отелям разъезжать!
— Я на свои деньги разъезжаю! — вопит Хинкус — Я не позволю всякому сопляку…
Он вдруг прерывает себя и торопливо удаляется.
— Брюн, — говорит госпожа Сневар. — Ты не смеешь так разговаривать с клиентами.
— Клиент всегда прав, не так ли? — широко ухмыляясь говорит Олаф. — Даже такой очень неприятный клиент.
— Да уж, приятного в нем мало, что и говорить, — соглашается госпожа Сневар. — Но клиент действительно всегда прав Господин…
— Глебски, — торопливо подсказывает инспектор.
— Господин Глебски, позвольте представить вам дитя моего бедного покойного брата. Брюн, это господин Глебски, он нас не надолго, но если ты с ним будешь обращаться, как с господином Хинкусом, он сбежит от нас еще скорее, чем собирается сейчас. Налей господину Глебски эдельвейсовой.
— Ха! — произносит Олаф. — Приятная вещь — эдельвейсовая.
Брюн, как-то зловеще улыбаясь, наливает инспектору прозрачной жидкости. Инспектор залпом выпивает, несколько секунд стоит, замерев, с раскрытым ртом и только шевелит пальцами непроизвольно протянутой руки. Брюн, уже откровенно смеясь, наливает ему содовой воды. Глебски выпивает и отдувается, вытирая глаза.
— Да, вещь, — бормочет он. — Сильная вещь…
— Я рада, что вам понравилось, — любезно говорит госпож Сневар. — А теперь, если вы не желаете пропустить еще одну.
— Нет-нет, — поспешно говорит Глебски. — Как-нибудь потом…
— Тогда позвольте проводить вас в номер.
Глебски кивает Олафу и Брюн и вместе с госпожой Сневар начинает подниматься по лестнице на второй этаж.
— Бедное дитя в прошлом году лишилось отца, — говори госпожа Сневар. — Учится в столице в университете, сейчас них там каникулы, а горничная у меня взяла отпуск, вот я пригласила Брюн сюда — помочь мне по хозяйству. Хозяйство небольшое, но одной все-таки трудно…
— А скажите, — говорит Глебски. — Он… она… Это что — мальчик или девочка?
— Не знаю, — со вздохом отвечает госпожа Сневар. — Понимаете, у нас с братом были сложные отношения, мы почти не переписывались и после войны ни разу не виделись… И Брюн я увидела впервые всего месяц назад… У меня есть, конечно, определенные догадки на этот счет, но я…
Они вступают в коридор второго этажа. В этот момент дверь в дальнем конце коридора открывается, выходит Хинкус в своей шубе, меховой шапке и с бутылкой под мышкой. Заперев дверь на ключ, мельком взглянув в сторону госпожи Сневар и инспектора, он подходит к железной лестнице, ведущей на чердак, и принимается неуклюже подниматься по ней.