Неизвестный Мао
Шрифт:
Холодной октябрьской ночью полуобнаженный Лю под стеганым одеялом был отправлен самолетом в город Кайфын. Требования местных врачей сделать рентген или госпитализировать пациента были отвергнуты. Смерть наступила через несколько недель, 12 ноября 1969 года, после трех лет физических страданий и душевных мук. Он был кремирован под чужим именем, с лицом закрытым белой тканью. Персоналу крематория было приказано очистить помещение под тем предлогом, что умерший страдал смертельным инфекционным заболеванием.
Необычный финал истории Лю состоит в том, что о его смерти так и не было публично объявлено, пока Мао был жив. Это, казалось бы, странное поведение (диктаторы обычно любят плясать на могилах своих врагов) показывало, как неуверенно чувствовал себя Мао. Он боялся, что, если эта новость станет известной, она породит симпатию к умершему. Поэтому поношение
Не смог Мао взять верх и над вторым ненавистным ему человеком — маршалом Пэн Дэхуаем. Первый руководитель цзаофаней, направленный в Сычуань в декабре 1966 года с заданием привезти Пэна в Пекин для заключения в тюрьму, был так тронут встречей с Пэном, что начал просить за него. В результате «бунтарь» сам оказался в тюрьме, но заявил, что не жалеет о своей дерзости. Другой лидер цзаофаней, которому выпало «обрабатывать» Пэна, позже глубоко раскаивался в содеянном. Нет сомнений в том, что, встречаясь с Пэном, люди понимали, за что он выступает.
В Пекине Пэна по приказу Мао начали таскать по судилищам, на каждом из которых его пинали тяжелыми башмаками и яростно били палками. Его ребра были сломаны, он часто терял сознание.
В отличие от Лю Пэна допрашивали около 260 раз. Мао в самом деле опасался, что Пэн мог иметь какие-то связи с Хрущевым. В одиночном заключении разум Пэна начал сдавать, но дух его оставался крепок. Он написал вполне здравое повествование о своей жизни, где отверг все обвинения Мао. В заключение он написал в сентябре 1970 года: «Но я все равно подниму голову и прокричу сто раз: «Моя совесть чиста!»
Пэн был человеком крепкого здоровья, и его испытания продлились дольше, чем у Лю, — восемь лет, до 29 ноября 1974 года, когда он умер от рака прямой кишки. Как и Лю, его кремировали под чужим именем, и о его смерти тоже не было объявлено при жизни Мао.
Глава 50
Новая команда председателя Мао
(1967–1970 гг.; возраст 73–76 лет)
К началу 1967 года Мао убрал со своих постов миллионы партийных чиновников и заменил их в основном армейскими офицерами. После этого сразу возникла проблема кадров. Чтобы сгладить впечатление от зверств, он лицемерно заявил, что «большинство старых кадров в порядке». Это был вынужденный шаг, но у Мао была дополнительная причина для беспокойства. Ему пришлось полагаться на армейских офицеров, чтобы отобрать людей и установить новую систему. Проблема состояла в том, что в каждой области и в каждой структуре власти имелись различные, часто конкурирующие между собой группы, которые называли себя цзаофанями. Вооруженные силы пытались включить наиболее умеренных из них в свой состав, невзирая на указание Мао поддерживать левых, которые наиболее активно преследовали «идущих по капиталистическому пути».
Если бы армейским офицерам разрешили действовать самостоятельно, то мщение Мао могло бы не достичь цели. Было очень важно, чтобы новые армейские выдвиженцы не оказались похожими на старых чиновников, иначе он вернулся бы к тому, с чего начинал. Мао затеял «большую чистку» для того, чтобы привести к власти еще более беспощадных исполнителей.
Одним из мест, которое вызывало у Мао головную боль, был город Ухань, где он любил совершать символические заплывы по Янцзы. Командир местного военного округа Чэнь Цзайдао присоединился к Красной армии еще в 1927 году, будучи бедным крестьянином восемнадцати лет, и прошел все ступени карьерной лестницы. Генерал Чэнь с большим подозрением относился к «культурной революции» и даже высказывал явные симпатии к одному из основных соперников Мао Лю Шаоци. В провинции, которая находилась под его контролем, он восстановил в должностях большое число старых партийных функционеров, разоружил наиболее воинственные группы хунвейбинов и арестовал их руководителей. В мае 1967 года, когда умеренные объединились в провинциальную организацию численностью 1,2 миллиона, получившую название «Миллион несравненных воинов», он поддержал ее.
В середине июля 1967 года Мао приехал в Ухань, чтобы заставить генерала Чэня изменить свою позицию. Надеясь, что генерал Чэнь пойдет на уступки, Мао затем планировал использовать Ухань как образец для армейских частей по всей стране.
Но Мао пришлось испытать ужасный шок. Когда он заявил генералу Чэню, что «Несравненные» являются «консервативной» организацией и военные совершили серьезную ошибку, поддержав ее, Чэнь ответил в лицо Мао: «Мы так не считаем».
Затем последовало неслыханное: рядовые члены «Несравненных» вместе с сочувствующими в армии с вызовом отреагировали на приговор Мао. В ночь с 19 на 20 июля после передачи организации послания военными и гражданскими руководителями, которых Мао привез с собой из Пекина, возбужденные толпы высыпали на улицы. Среди них можно было заметить сотни грузовиков, забитых солдатами с пулеметами, а также десятки тысяч рабочих, вооруженных железными прутьями. Демонстранты выкрикивали протесты через громкоговорители возле особняка Мао. Многие знали, что таинственный, сверхсекретный особняк на берегу озера принадлежал Мао, а видя огни в окнах, догадывались, что он находится внутри. Никто не осмелился нападать на Мао открыто, но на гигантских плакатах, развешанных на улицах, были написаны лозунги, критиковавшие Группу по делам культурной революции и ее фактического лидера госпожу Мао. Эти лозунги косвенно задевали и самого Мао: «Цзян Цин, прочь от власти!», «Председателя Мао обманывают!». Генерал Чэнь получал анонимные письма: некто убеждал его «использовать всю вашу власть… чтобы стереть с лица земли худших в мире диктаторов, которым не нужна ни история, ни культура…».
Страшнее всего для Мао было то, что сотни демонстрантов и вооруженных солдат ворвались на территорию особняка и оказались от него на расстоянии броска камня. Они захватили влиятельное лицо из его окружения, одного из членов Группы по делам культурной революции Ван Ли и сильно избили его.
Еще никогда за восемнадцать лет своего противоречивого правления Мао не сталкивался с такой конкретной угрозой его личной безопасности и власти в целом.
Чжоу Эньлай, который побывал в Ухане накануне приезда Мао, чтобы обеспечить его безопасность, только что возвратился в Пекин, но был вынужден срочно вылететь обратно с 200 вооруженными до зубов элитными гвардейцами. Он воспользовался своим старым подпольным опытом, только действуя на сей раз в качестве премьер-министра государства. Перед тем как отправиться к Мао, он дождался темноты, причем в ход пошли переодевание и темные очки. В два часа ночи 21 июля Мао вывели через черный ход его особняка. Наготове были все три вида транспорта, которыми он пользовался: специальный поезд, самолет, военные корабли. Мао приказал приготовить поезд, но, войдя в него, изменил свое решение и решил пересесть на самолет, хотя это не был его личный лайнер. Пилоту не сообщали о пункте назначения — Шанхае, пока он не поднялся на борт.
Это был последний полет в жизни Мао, и это был невероятный полет. Солдаты ворвались в его имение, что раньше было немыслимо. Была проявлена открытая враждебность к его приказам, и в этой демонстрации участвовали вооруженные войска.
Режим действовал стремительно, чтобы показать, что не потерпит повторения событий в Ухане. Чжоу добился освобождения члена Группы по делам культурной революции Ван Ли и демонстративно обнял его, потершись своей щекой о его небритую щеку. Ван Ли возвратился в Пекин, где был встречен с торжественностью, которую страна ранее никогда не видела. Толпа из десятков тысяч людей приветствовала его в пекинском аэропорту, а делегацию встречающих возглавлял прослезившийся Чжоу. Затем последовал миллионный митинг на площади Тяньаньмынь, на котором председательствовал Линь Бяо.
Генерал Чэнь был уволен из рядов армии и заменен человеком, лояльность которого к Линь Бяо не вызывала сомнений. Армейские части, вовлеченные в беспорядки, были расформированы и отправлены на принудительные работы. Объединение «Несравненных» распалось, а те, кто пробовал сопротивляться, были уничтожены. В течение нескольких последующих месяцев в этой провинции были ранены, искалечены или убиты не менее 184 тысяч рядовых граждан и руководящих работников. Генерала Чэня и его заместителей вызвали в Пекин. Там случилось нечто невероятное, причем «впервые» в истории. Генералы из Уханя были забиты до смерти не в какой-то тайной темнице, а на заседании Политбюро, на котором председательствовал Чжоу Эньлай. Палачами были высокопоставленные офицеры, возглавляемые командующим военно-воздушными силами Китая У Фасянем. Сцена в зале заседаний Политбюро в точности повторяла уличные расправы над жертвами, которых заставляли стоять на коленях; их руки были вывернуты назад, как крылья у самолета; их пинали и избивали. Генерала Чэня сбили на пол и затоптали ногами. Даже для преступной империи Мао такая расправа в Политбюро была беспрецедентным случаем.