Неизвестный Мао
Шрифт:
Хотя Мао теперь был уверен, что войны не будет, он продолжал политику нагнетания военного психоза внутри Китая, полагая, что такая атмосфера способствует выполнению его программы превращения Китая в сверхдержаву.
Превращение Китая в сверхдержаву оставалось самой заветной мечтой Мао. Отчасти для этого он и затеял чистку — чтобы привести к власти новых людей, которые больше соответствовали его требованиям. Когда этот процесс был завершен, он начал ускорять реализацию своей программы. В августе 1970 года он созвал пленум в Лушане, на «горе изменчивых облаков». Центральный комитет собирался здесь дважды ранее, в 1959 и 1961 годах, для той же цели — обсуждения реализации планов превращения Китая в сверхдержаву, что привело
Тогда в обоих случаях Мао сталкивался со значительным сопротивлением. На сей раз его новые выдвиженцы показали только легкую растерянность, узнав, что по его последним планам предполагалось вложить в ядерную программу в течение ближайших пяти лет (с 1971 по 1975 год) больше средств, чем было израсходовано в течение предыдущих пятнадцати лет. В то время годовой доход на душу населения в Китае был ниже, чем в нищей Сомали, а калорий потреблялось меньше, чем при власти Гоминьдана в 1930 году. Но Мао не встретил никакой оппозиции. Линь Бяо и его окружение настаивали на выполнении этой программы вне зависимости от того, могла ли страна позволить себе такие расходы. Новый правитель Цзянси, генерал Чэн Шицин, предложил поставлять в центр больше в семь раз продовольствия, чем провинция делала в настоящее время, хотя население Цзянси уже было на грани выживания. Новые «погонялы» желали эксплуатировать население сильнее, чем когда-либо прежде.
Мао пребывал в благодушном настроении. Когда он поднимался на гору с душной равнины, то захотел поплавать. Дойдя до бассейна, он разделся и нырнул, игнорируя предупреждения телохранителей о том, что вода слишком холодная, а сам он вспотел. Смеясь и шутя, он плавал около часа в воде, от температуры которой окружавших его молодых людей пробила дрожь. В свои семьдесят шесть лет он был в превосходной форме. Его аппетит произвел впечатление на его повара и домохозяйку. Он все еще кипел безграничной энергией.
Но в этот момент события приняли неожиданный оборот. Мао и Линь Бяо поссорились. После завершения чистки сложилась новая обстановка.
Глава 52
Размолвка с Линь Бяо
(1970–1971 гг.; возраст 76–77 лет)
Вплоть до августа 1970 года партнерство между Мао и Линем казалось нерушимым. В течение последних четырех лет Линь Бяо обеспечивал поддержку армии, которая нужна была Мао для проведения чистки и упрочения его режима. Мао сделал максимум, чтобы удовлетворить жажду Линь Бяо к власти, практически передав ему под контроль армию, вписав его имя в партийный устав под номером два и фактически назначив его своим преемником. Жена Линя вошла в состав Политбюро (где была еще только одна женщина — госпожа Мао), нарушив давнее табу против выдвижения жен. Мао даже не возражал против культа личности Линя, который, конечно, уступал бы его собственному. Каждый день скандировали: «Пускай Великий кормчий председатель Мао живет вечно!», размахивая маленькими красными цитатниками Мао, а потом звучало: «Пускай вице-председатель Линь будет очень здоровым, всегда здоровым!»
Но в Лушане Мао стало понятно, что он позволил Линю стать слишком мощной фигурой, которая теперь представляет для него угрозу. Это началось с почти шуточного спора о председательстве — том посте, который прежде занимал Лю Шаоци. Мао хотел упразднить этот пост, а Линь настаивал на его сохранении с тем, чтобы Мао занял эту должность. Линь занял противоположную позицию, поскольку хотел быть его заместителем, что сделало бы его вторым лицом в государственной иерархии. Из пяти высших руководителей (Мао, Линь, Чжоу, Кан Шэн и Чэнь Бода) четверо желали сохранить пост председателя, против был один Мао. Это было явным подтверждением власти Линя, а также показывало, что для ближайших соратников Мао интересы Линя были выше пожеланий Мао.
Мао еще больше разгневался, когда Линь без предварительного согласования с ним огласил свое предложение провести совещание 23 августа. Сразу после выступления Линя начальник личной охраны Мао Ван Дунсин поддержал его, требуя, чтобы Мао стал председателем ЦК партии, и именно Линь был назначен единственным заместителем председателя, прекрасно зная при этом, что Мао этого не хотел.
Человек, которому Мао доверял свою жизнь, также ставил желания Линя выше интересов Мао.
Причина, по которой начальник личной охраны Мао действовал таким образом, заключалась в том, что, по его мнению, покровительство Линя было для него важнее. Он знал о том, что случилось с его предшественником, Высоким Ло, который был близок к Мао, насколько это возможно, и все же Мао пожертвовал им, когда Линь потребовал этого. И теперь он видел, что Мао готов принести другую жертву: он только что по просьбе Линя согласился пожертвовать еще одним человеком, к которому испытывал полное доверие, — номером семь в партии Чжан Чуньцяо.
Пятидесятитрехлетний Чжан был функционером среднего звена в Шанхае и произвел на Мао впечатление своей способностью писать в больших количествах статьи, в которых все корыстные дела Мао прикрывались марксистскими одеждами. В начале «культурной революции» Мао поднял его к вершинам власти, чтобы обеспечить идеологическое обоснование необходимости проведения чистки. Чжан несет личную ответственность за статьи, которые заставили многих людей в Китае и за границей поверить в иллюзии об истинной природе «культурной революции».
Чжан был сдержан и спокоен; по выражению его лица коллеги не могли понять его истинные чувства. Линь и его окружение называли Чжана Коброй, поскольку он носил очки, а также из-за черт его характера, напоминавших поведение этой змеи. Линь Бяо ненавидел его, потому что тот не был в числе его близких друзей. Кроме того, Мао, чтобы посеять разногласия среди своих подчиненных, однажды сказал Линю, что Кобра мог бы занять место Линя, когда тот постареет. Линь не жалел времени, чтобы подорвать позиции Кобры, обливая его грязью перед Мао. Перед речью в Лушане Линь сказал Мао, что он собирается осудить в ней Кобру, и Мао дал Линю согласие. После жесткой речи Линя другие участники собрания стали требовать на принятом тогда жаргоне, чтобы Кобра был «порублен на тысячу кусков».
Урок был ясен: если кто-то хотел стать близким или полезным для Мао, он должен был получить благословение Линя, чтобы выжить. Благословения самого Мао было недостаточно. Это было существенным изменением структуры власти. Мысль о том, что покровительство Линя теперь важнее собственного, потрясла Мао.
Он решил сразу продемонстрировать, что Линь не является всемогущим, наложив вето на обсуждение вопроса о посте председателя и призвав прекратить нападки на Кобру. Затем Мао выразил безмерное неудовольствие Линем, после чего осудил бывшего секретаря — Чэнь Бода, являвшегося номером пять в партийной иерархии, который стал слишком общительным с Линем. Как обычно бывало в таких случаях, Чэнь подвергся домашнему аресту, а затем был брошен в тюрьму, — по его словам, у него были такие ощущения, будто ему по голове треснули атомной бомбой.
Мао попросил Линя выступить с самокритикой перед высшим руководством страны и сказать, что был обманут Чэнем. Линь отказался. До сих пор, благодаря его особым отношениям с Мао, он всегда избегал необходимости подчиняться этому оскорбительному ритуалу. Хотя Мао настаивал, Линь все равно отказался. Ситуация зашла в тупик. После четырех десятилетий дружбы отношения между Мао и Линем начали портиться.
6 сентября после собрания в Лушане, которое закончилось без принятия каких-то кардинальных решений, Мао стал предпринимать шаги для уменьшения власти Линя, а также обеспечения своей личной безопасности. Он вызвал доверенных генералов, не входивших в окружение Линя, чтобы поручить им командование пекинским гарнизоном, после чего ввел их в высшее армейское руководство. Он также навел порядок в ближайшем окружении, удалив из него некоторых своих подруг, которые попали туда из ансамблей песни и пляски военно-воздушных сил, имевших прямое отношение к Линю.