Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Стефан от негодования даже на мгновение умолк, но тут же взял себя в руки. Он вытянул вверх указательный палец и продолжил:
— Но разве де Ла Верандри можно не верить?! Ответь!
В замешательстве я повертел в руках старинную книгу и согласился:
— Конечно, господину
Глаза Стефана едва не вылезли из орбит:
— Ты не знаешь де Ла Верандри?!
Приятель перевел дыхание и, сменив изумление на грустное сочувствие, добавил:
— Это же знаменитый исследователь Северной Америки XVIII века!
Стефан выхватил у меня книгу и потряс раритетом:
— В мире осталось всего четыре или пять экземпляров изданных его дневников!
— Один из которых ты позаимствовал у какой-то солидной библиотеки, — перебил я приятеля.
Стефан яростно потряс головой:
— За кого ты меня принимаешь?! Посмотри в мои кристально честные глаза. Разве я похож на библиотечного жулика? Да я за эту бесценную книгу выложил букинисту двести семьдесят долларов!
— Сочувствую твоему благородному меценатскому порыву, — одобрил я. — Ну, и что же натворил почтенный месье де Ла Верандри, если так тронул и заинтересовал тебя?
Стефан поспешно раскрыл книгу, отыскал нужную страницу и торжественно произнес:
— Де Ла Верандри один из первых исследовал и описал белых индейцев! Старый Свет и весь научный мир впервые узнал о них именно от него!
Каждый имеет право
Стефан победоносно взглянул на меня:
— Наконец-то уяснил, кто это? Я развел руками:
— Теперь понятно…
Приятель остался доволен моим ответом.
— Вот послушай отрывок из дневника де Ла Верандри: «…Я решил пересчитать их хижины и насчитал 130. Все улицы, площади и хижины были похожи одна на другую. Некоторые из нас, французов, ходили туда и увидели, что улицы и площади довольно чисты, крепостные валы — ровные и широкие…
Форт построен на холме в открытой прерии и окружен рвом глубиной 15 футов и шириной 15 — 18 футов. Через ров может пройти только пеший по столбам, которые убирают в случае угрозы нападения…
Их укрепления совсем не похожи на индейские…»
— Погоди, — остановил я приятеля. — Ты что, решил прочитать мне всю книгу почтенного де Ла Верандри? Но я же приехал в Нью-Йорк ненадолго. Боюсь, не хватит у меня времени дослушать твое чтение.
Стефан грозно потряс указательным пальцем:
— Не перебивай! Слушай дальше. «…Среди этого племени встречаются люди как с белой, так и с темной кожей…
Женщины хороши собой… У многих из них прекрасные белокурые волосы…»
Стефан вдруг прервал чтение. Во взгляде его появилось нечто менторское и что-то снисходительное.
— Ну! Теперь ты понял?
— Кажется, понял, — кивнул я. — В Нью-Йорке почему-то, по необъяснимым причинам, мало осталось прекрасных блондинок. И ты решил на себя взять благородную миссию: возглавить поиски белокурых индианок. Спасибо, друг, что не забыл обо мне. С удовольствием встречу тебя вместе с красотками в нью-йоркском аэропорту.
Стефан даже не снизошел до ответа на мои выводы.
Он закрыл книгу. На лице его появилось таинственное выражение.
Впрочем, подобное выражение было ему присуще, когда у него появлялась какая-то новая идея.
— А теперь слушай, что удалось нам раскопать… — заговорщицким тоном произнес приятель.
— Нам — это значит тебе, Соломону и Педро? — спросил я.
Стефан отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.
«Ну, что ж, каждый знаменитый город, и Нью-Йорк в том числе, имеет свои предания, и любой его житель имеет право создавать и пересказывать легенды и мистические байки», — подумал я и приготовился к очередной лекции Стефана.
Задолго до Христофора Колумба
— Откуда пошло название племени манданы, толком никто не знает, — сообщил приятель.
— И даже ты? — попробовал пошутить я.
Стефан лишь недовольно мотнул головой и продолжил.
— Существует, правда, уже подзабытая версия что название произошло от слова «маунтдан», означающее, в переводе с древнекельтского «владеющие тайными истинами». Но кто сейчас знает древнекельтский язык?
Стефан вздохнул, будто его переполнила скорбь за невежество человечества, забывшего язык древнекельтского народа.
— Правда, есть вариант и другого перевода, — продолжил приятель. — Слово «мандан» означает «люди на берегу». Но это уже — на языке индейского племени маватани…
Стефан сделал паузу, чтобы я высказал восторженные слова по поводу его лингвистических познаний.
Не дождался… И продолжил, уже не так вдохновенно:
— Путешественники и ученые XVIII — XIX веков отмечали, что белые индейцы сильно отличались внешностью, традициями, характером, культурой от всех других индейцев Америки.
Исследователь начала XIX века Дж. Кэтлин писал: «Манданы — несомненно, чрезвычайно интересное и симпатичное племя, которое как своим внешним обликом, так и своими обычаями, как наружностью, так и нравами во многом отличается от всех других известных мне племен…
Меня поразили удивительная беззаботность и изящество этого народа.
Сопоставив все это с необычным цветом лица, своеобразием языка, странными и загадочными нравами, я пришел к такому убеждению: манданы — иного происхождения, чем все остальные племена Северной Америки…»