Неизвестный Сталин

Медведев Рой Александрович

Сталин не стал полемизировать с Мацуоко по поводу морального коммунизма или вредоносности англо-саксов и их капитализма. Он сказал, что СССР считает возможным сотрудничать с Японией по большим вопросам, но также с Германией и Италией. Пакт о нейтралитете полезен и нужен. Он, Сталин, сомневался в искренности Японии, но эти сомнения сейчас исчезли, и он поддерживает пакт при небольших поправках. Он поможет Мацуоко добиться «дипломатического блицкрига». Ссылаясь на секретный обмен письмами между Мацуоко и Молотовым, Сталин сказал, что Мацуоко предлагал продать Японии Северный Сахалин. Но в этом случае Советский Союз будет закупорен на Востоке. «Какая же это дружба?»

Показывая на карту СССР, Мацуоко сказал, что ему непонятно, почему СССР, имеющий столь большую территорию, не хочет уступить Японии небольшую территорию в таком холодном месте. Сталин тут же спросил, а зачем Японии нужны эти холодные места на Сахалине?

Японский министр ответил весьма откровенно или даже цинично, что это создаст спокойствие в данном районе, а кроме того, Япония согласна на выход СССР к теплому морю. В Индии, добавил Мацуоко, имеются индусы, которыми Япония может руководить, чтобы они не мешали этому. «Товарищ Сталин, — говорится в краткой записи, — отвечает, что это даст спокойствие Японии, а СССР придется вести войну здесь (указывает на Индию). Это не годится» [332] .

332

1941 год. Книга Вторая. С. 73–74.

В итоге этой беседы Сталин дал согласие на подписание договора о нейтралитете при относительно небольших поправках. Японский министр тут же отправил телеграмму императору Японии и через 2 часа получил положительный ответ. Пакт о нейтралитете был подписан 13 апреля 1941 года вместе с декларацией о взаимном уважении территориальной целостности и неприкосновенности границ Монгольской Народной Республики и Маньчжоу-Го. При подписании этих документов присутствовал и Сталин. В этот же день И. Мацуоко и В. Молотов обменялись секретными письмами. В письме японского министра говорилось: «Ссылаясь на пакт о нейтралитете, подписанный сегодня, имею честь заявить, что я ожидаю и надеюсь, что торговое соглашение и рыболовная конвенция будут заключены очень скоро и при ближайшей возможности мы, Ваше превосходительство и я, в духе примирения и взаимных уступок постараемся решить в течение нескольких месяцев вопрос, касающийся ликвидации концессий на Северном Сахалине, приобретенных по договорам, подписанным в Москве 14 декабря 1925 года, с целью ликвидировать любые вопросы, которые не способствуют поддержанию сердечных отношений между обеими странами».

Молотов в ответном письме сообщил, что он принимает к сведению вышеизложенное и согласен с ним. Тексты обоих обменных писем были составлены на английском языке [333] .

Сталин был очень доволен достигнутым по его собственному выражению «дипломатическим блицкригом». Он решил показать свое удовлетворение необычным в дипломатической практике образом. Сталин лично приехал на Ярославский вокзал, о чем я уже писал в предыдущем очерке. Советский лидер пожелал своему гостю доброго пути, а потом неожиданно сказал: «Вы азиат, и я тоже». Указав при этом на других собравшихся на вокзале дипломатов, Сталин добавил: «А они европейцы». Советский лидер был мастером по части таких многозначительных, но малопонятных фраз [334] .

333

Новая и новейшая история. 1990. № 1. С. 31.

334

Иванов Роберт. Сталин и союзники в 1941–1945 гг. Смоленск, 2000. С. 119.

Нападение фашистской Германии на Советский Союз утром 22 июня 1941 года стало одним из важнейших поворотных пунктов в истории XX столетия. Однако тогда никто не представлял себе и не догадывался о том, какими сложными путями пойдет далее развертывание военных и политических событий и в Европе, и в Азии. Япония была достаточно хорошо информирована не только о намерении Германии напасть на СССР, но и о сроках этого нападения. Поэтому события 22 июня 1941 года были гораздо более неожиданными для Москвы, чем для Токио. В первые десять дней войны Сталин мало думал и ничего не говорил о Японии. Однако в высших эшелонах японской военной и политической власти одно совещание следовало за другим. Система власти в Японии была основана не только на громадном авторитете императора и его семьи, но также на большом влиянии Тайного совета, или Совета старейшин при императоре. Значительную роль в принятии тех или иных решений играли командующие сухопутной армии и флота. Поэтому изменения в составе командования могли иметь большее значение для политики страны, чем частые изменения в составе кабинета министров.

24 июня 1941 года военный и военно-морской отделы императорской Ставки приняли обновленную «Программу национальной политики империи», которая

была с небольшими поправками утверждена советом Ставки в присутствии императора. В документе говорилось, что империя будет по-прежнему «прилагать усилия к разрешению конфликта в Китае». «Для обеспечения своего существования и своей обороны империя форсирует все возможные мероприятия в отношении важных южных районов. В этих целях, завершая подготовку к войне против Англии и США, империя усиливает позиции для продвижения в южном направлении. Для достижения указанных целей империя не остановится перед войной против Англии и США». В пункте 3 «Основных положений» этой Программы можно было прочесть: «Хотя наше отношение к германо-советской войне основывается на принципах укрепления мощи держав „оси“, мы в настоящее время не будем вмешиваться в нее и сохраним независимую политику, скрытно завершая в то же время военную подготовку против Советского Союза. В этот период дипломатические переговоры, конечно, должны вестись с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, империя, прибегнув к вооруженной силе, разрешит северную проблему и обеспечит стабильность положения на Севере» [335] .

335

Хаттори Такусиро. Указ. соч. С. 41–42.

Как стало известно уже после войны на заседаниях Международного военного трибунала для Дальнего Востока, именно И. Мацуоко, недавний собеседник Сталина в Кремле, наиболее активно выступал в конце июня за немедленное начало военных действий против СССР на Дальнем Востоке и в Сибири. Он был воодушевлен успехами гитлеровцев в первые дни войны, и на заседаниях правительства, а также на заседаниях координационного совета и императорской Ставки, которые стали регулярно проводиться с 25 июня, Мацуоко предлагал и даже требовал действовать против Советского Союза быстро и решительно.

Япония, заявлял Мацуоко, должна действовать быстро, чтобы не оказаться обделенной. «Когда Германия победит и завладеет Советским Союзом, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для этого. Мы должны либо пролить кровь, либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь… Если мы быстро нападем на Советы, Соединенные Штаты не выступят. США не могут помочь Советской России по одной той причине, что они ненавидят Советский Союз. Если мы выступим против СССР, я уверен, что смогу удержать Соединенные Штаты в течение трех-четырех месяцев дипломатическими средствами… Мы должны двинуться на север и дойти до Иркутска. Я думаю, что если мы пройдем даже половину этого пути, наши действия смогут повлиять на Чан Кайши и подтолкнуть его на заключение мира с Японией» [336] .

336

Кошкин А. А. Крах стратегии «спелой хурмы». Военная политика Японии в отношении СССР 1931–1945 гг. М.: Мысль, 1989. С. 95.

У И. Мацуоко были сторонники в военных кругах Японии и особенно среди командования Квантунской армии. Однако большинство японских лидеров и окружение императора предпочитало проводить более осторожную политику в отношении СССР. Два фактора в этом отношении были главными. Японцы не видели никаких существенных признаков ослабления советской вооруженной мощи на Дальнем Востоке. Их особенно пугали сильные военно-воздушные силы Дальневосточного и Забайкальского военных округов. Эти силы в первую очередь были приведены в состояние повышенной боеготовности. Таким образом, СССР мог бы проводить массированные бомбардировки всех японских городов и Токио в первую очередь. В состоянии боевой готовности были также Тихоокеанский флот и все сухопутные части на советско-японской границе.

2 июля 1941 года в Токио состоялось санкционированное императором заседание кабинета министров и верховного командования с повесткой дня «Программа национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки». Это заседание поручило военным лидерам страны разработать широкий комплекс мероприятий, направленных на ускорение подготовки к проведению наступательных операций против Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке и в Сибири.

Весь этот комплекс мероприятий в японских секретных документах получил шифрованное наименование «Кантонуэн», или «Особые маневры Квантунской армии». Однако это не было сигналом к началу немедленных военных действий. Япония решила еще несколько недель или месяцев понаблюдать за ходом войны между Германией и СССР. В тот же день И. Мацуоко вызвал к себе послов Германии и Италии.