Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум»
Шрифт:
Сегодня, оглядываясь назад в прошлое, понимаешь, что четвертый аргумент был самым спорным. Противников «культурантропологической» модели обвиняли в леворадикальных и марксистских взглядах. Это тоже присутствовало в статье Куркиалы. «Левые и большая часть курдских интеллигентов (мужчин) твердят как мантру, что убийство не имело никакого отношения к культуре, и называют все объяснения чушью или расизмом».
Понятно, когда такие заявления делают шведские демократы. Они всех, кто не входит в их этноцентрическую секту, называют марксистами, не важно, состоят те в рядах христианских демократов или Молодежном союзе анархистов, вооруженных булыжниками. Еще поразительнее тот факт, что обычно разумные журналисты – например, сотрудники «Экспрессен» – повторяли эти бессмысленные аргументы
Утверждать, что Фадиму Сахиндал убили, потому что она была женщиной из патриархального общества, и что это глобальная проблема (а не культурная), значит быть левым марксистом. Поразительно. Разве не это утверждали исследователи в области гендера уже несколько десятков лет? Разумеется, существует вероятность того, что и их обвинят в «марксизме». Почему нет? Шведских демократов ничто не остановит. Но главный вопрос остается открытым: почему их всех вдруг обвиняют в марксизме? Потому ли, что марксисты защищают «убийства чести»? Что такого специфически «марксистского» в том, чтобы утверждать, что насилие над женщинами – мужской патриархальный феномен?
Если рассуждать логически, то должна быть разница между марксистами, утверждающими, что насилие над женщинами вызвано потребностью мужчин контролировать женщин, и антимарксистами (может, их лучше называть фашистами), утверждающими… утверждающими что? Никто из участников дебатов это не разъяснил. Микаэль Куркиала, возможно, умнее меня, и его выводы имеют под собой серьезные основания, и лично мне сложно разглядеть какую-то четкую партийно-идеологическую линию в дебатах по поводу убийства Фадимы. Скорее представители «левых» встречались в рядах сторонников обеих моделей. Среди обвиненных в левачестве, например, были писатели Ян Гийю и Лиза Марклунд, Курдо Бакши. Если они «левые», то на другом полюсе находятся Сара Мухаммад, Диса Демирбаг-Стен, Налин Пекгул и другие «правые» дебатеры. Сомневаюсь, что им понравился бы такой ярлык. Разумеется, это не вопрос правого или левого в политических дебатах. Среди тех, кто не приемлет культурно-релятивистскую теорию, есть столько же марксистов, сколько и либералов. То же касается и их противников. Точно так же среди тех, кто избивает женщин, можно встретить как социалистов, так и буржуев, как шведов, так и курдов.
В статье Куркиалы было сформулировано и ядро культурантропологической модели: страх различий, панический страх, который, по его мнению, охватил многих дебатеров. Куркиала замечает, что это странно, поскольку мультикультурализм – это позитивное понятие в Швеции. Но это ошибка, потому что Куркиала приписал дебатерам взгляды, которых они не разделяли, и в дальнейшем определил тон дебатов. Естественно, никто из них не стал отрицать, что существуют культурные различия.
Каждый швед, мусульманин или курд, принимавший участие в дебатах, был в курсе того, что культурные различия существуют. Именно о них и шла речь все последние десятилетия. Люди постоянно обсуждали, как осуществить интеграцию, не повредив при этом ни одной из культур. Куркиала может быть спокоен: все в курсе того, что культурные различия существуют.
«Традиционалисты» лишь утверждали, что насилие над женщинами – это часть мужского типа мышления, характерного для всех культур. Противники же утверждали, что женщин убивают, потому что в мире доминируют патриархальные устои. Насилие над женщинами, как и расистские взгляды, встречалось во все времена во всех странах. По этой причине ярл Биргер ввел законы, направленные против насилия над женщинами в двенадцатом веке. И именно по этой причине 800 лет спустя стране еще нужны 200 центров помощи женщинам, пострадавшим от руки мужчин.
Разумеется, сторонники культурантропологической модели правы в том, что культура играла роль в убийстве Фадимы. В том плане, что любой человеческий поступок имеет отношение к культуре (а также к социологии, психологии и так далее). Я понимаю, что вам этого объяснения недостаточно. Это все равно что говорить, что Тридцатилетняя война была развязана по психологическим мотивам. Оно, конечно, так, но… Культурантропологическая модель объясняет форму, но не причину.
Форма может варьироваться – от сицилийских
В принципе это насилие того же типа, что и насилие над гомосексуалистами, потому что гомосексуализм тоже угрожает патриархальной мужской идентичности. Никто из сторонников культурантропологической модели не дал конкретных предложений по тому, как можно положить конец насилию над женщинами. Обе стороны требуют уважения к женщинам. Обе требуют, чтобы к голосам женщин прислушивались, чтобы правительство принимало меры, чтобы Мона Салин (или другой министр) брала на себя ответственность, чтобы женщины получали необходимую им защиту и так далее. Но эти требования выдвигались и ранее – до убийства Фадимы Сахиндал. Причина отсутствия конкретных предложений весьма давно прошла. Сторонники культурантропологической модели говорят, что курдская культура, мужчины-курды (и даже женщины) – сами по себе источник насилия. А значит, бороться нужно не с насилием, а с курдской культурой. А именно это и утверждают шведские демократы и национал-демократы. А также фашистские идеологи, такие как Алан де Бенуа, Йорген Ригер, Рогер Пирсон и другие расисты – читатели классических журналов, таких как Мэнкайнд Квотерли, «Нойе антропологи», «Нувель Эколь» (Mankind Quarterly, Neue Antropologi, Nou– velle Ecole).
Все они утверждают, что в мире идет культурная война и что именно эти различия и определяют человеческое поведение. Когда расисты утверждают, что существует разница между «ими» и «нами», они имеют в виду, что европейская культура выше всех остальных. Таким образом, насилие над мусульманскими женщинами имеет место быть, потому что темноволосые и смуглые арабы принадлежат низшей культуре.
При этом мы опускаем тот факт, что курды вообще-то относятся к индоевропейцам, а не к арабам, как думают невежды. Но почему-то никто из дебатеров не пожелал высказаться по поводу способов борьбы с курдской культурой – за исключением шведских демократов и национал-демократов, разумеется. И наверное, это было умным решением, поскольку кончилось бы плохо. Итак, в стороне стояли люди, которые только и ждали сигнала к началу этнических чисток.
То же самое происходило в девяностые годы в Боснии, где этим занимались вооруженные правые экстремистские группы. Они имели отношение к таким партиям, как Сербская союзная (Serbiska Unionspartiet), основанная боссом мафии Арканом, и Сербская радикальная (Serbiska Radikalpartiet) – аналогом «Шведских демократов» в бывшей Югославии.
В культурантропологическом мире не может возникать вопроса, почему сотни шведских женщин каждый год ищут защиты в социальных центрах, поступают в реанимацию, прячутся в лесах от светловолосых голубоглазых мужчин – любовников, родственников, братьев и отцов. Но Микаэль Куркиала отрицает эту связь. И потому культурантропологическая модель удобна для шведского общества. Все, что нужно сказать шведам, – что они не курды: «Смотрите, я современный эмансипированный европейский мужчина, который не убивает из чести своих дочерей и не бьет свою жену».
Угнетение женщин – синоним других культурных явлений, привнесенных иммигрантами. Так что неудивительно, что шведские демократы выдвигают следующие лозунги: «Остановим насилие – остановим иммиграцию», «Спасем шведскую культуру, спасем Швецию». Угнетатели женщин делают это из культурных соображений, а не из-за того, что живут в мужском мире. И здесь мы возвращаемся к сестрам по несчастью Мелиссе Нурдель и Фадиме Сахиндал – и драматургической проблеме, которая возникла в ходе дебатов. Мужчины-курды избивают женщин из культурных соображений. Тогда из каких соображений шведские мужчины избивают женщин? Но и на этот вопрос никто не дает ответа. Однако эта проблема не культурная. Женщины гибнут от руки мужчин в обществах, где доминируют мужчины. «Убийства чести» стали тем предметом, в спорах по поводу которого эмоции взяли верх над разумом.