Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...
Шрифт:
Я стараюсь начать ходить — это мое соц. обязательство к празднику. Как там Гулаг? Быть может нам повезет на свидание?! Назло и наперекор стихиям!!
Ну, кровинка моя, прекращаю писать и начинаю грустить. Обнимаю тебя, мой хороший, целую и крепко жму руку. Всем сердцем и всеми мыслями с тобой.
18 ноября 1952 года
Гр.
Сообщаю, что Ляндресу С.А. была оказана необходимая медицинская помощь.
Зам. начальника отдела
(Подпись)
3 ноября 1952 года (из тюремной больницы).
Мой дорогой, славный сынуля!
Вместо приветственной телеграммы посылаю открытку с бесталанными стихами собственного корпания:
Поздравляю с светлым днем —
35-м Октябрем!
Будьте бодры все и свежи,
Не пишите письма реже.
С помощью всех Вас, друзей,
Буду я здоров, ей-ей.
Как видишь, дорогой мой сынок, поэт из меня не получился, но победу сегодня одержал — стал на ноги, держась за санитара, и выстоял несколько минут, но шагнуть еще не сумел... Ничего, наладится!
По утрам наслаждаюсь маслом с луком и хлебом. Ничего прекрасней такого блюда я в жизни не едал. Расцелуй того, кто жарил.
По вечерам ужинаю чаем и мажу сгущенное молоко на хлеб... Пища для богов, и аппетит отменный. Запиши меня в боксеры — не подведу.
Бодростью подминаю грусть — наношу ей удары под дых, а сам живу стремлением ходить и увидеть тебя страшно умным, мощным и известным, а все остальное приложится.
Тянусь к тебе из моей богадельни (хм-хм) руками и губами, чтобы с остервенением тебя прижать к себе и расцеловать с нежностью необычайной.
Твой папа Сеня.
29 ноября 1952 года
Дорогие мои славные любимые!
Кто сказал, что (вычеркнуто тюремной цензурой) человек не знает радости?! Это ложь! У меня вот сразу 3 радостных события!
1. Вчера
У меня нет слов, чтобы выразить свой восторг. От воздуха у меня кружилась голова, а от счастья градом катились слезы.
Как видите, дорогие мои, поддерживаемый Вами духовно, я не растерял своего мужества и нашел в себе силы положить на обе лопатки свой проклятый недуг!
Погодите! Я еще, чего доброго, сыграю в футбол за какую-нибудь внекатегорийную футбольную команду. Боюсь, что Юлаша на радостях выставит маму и бабушку на хорошую бутылку вина! Ну что ж, я не прочь!
Выпей за здоровье (вычеркнуто тюремной цензурой) и врачей, которые помогли мне. Это радость № 1.
Радость № 2. Начальник тюрьмы разрешил написать внеочередное в этом году письмо.
Радость № 3. 27.11 вечером мне вручили Ваше письмо. Оно было очень кстати, т.к. начал шибко нервничать. Спасибо Вам, Галя, Юлианка, Бабуля, за большое и хорошее письмо...
Я все надеюсь, что меня переведут (вычеркнуто тюремной цензурой), где я буду много и хорошо работать и сумею не только освободить Вас от денежной помощи мне, но и помогать Вам, т.к. в лагерях прекрасно поставлено дело и за труд не только кормят, одевают, но и платят.
Я уже подготовил заявление члену Президиума К.Б. Советского Союза, в котором написал, как я строил паровозы, цеха в Луганске, Брянске, типографию в Сталинграде и других городах, жилые дома в Москве, а также указал, что напечатал в газете и журналах около 50-и статей...
Работа мне нужна для того, чтобы не акцентировать своего внимания на остатках болезни и, главным образом, делом показать, что я был и есть верный сын своей Родины...
Юлианка! Счастье, радость и надежда моя! Не забудь сообщить мне о твоих академических успехах, т.е. как они выглядят в зачетной книжке. Фрагмент работы «Две судьбы» может представить интерес также для журнала «Работница» и «Советский Союз».
Целую. Твой папа.
31 декабря 1952 года
Г-ну Ляндресу Ю. С.
Сообщаю, что Ваша жалоба от 22.12.52 по делу Вашего отца Лян-дреса С.А. была рассмотрена Генеральным прокурором Союза ССР т. Сафоновым, который не нашел оснований к отмене или изменению решения по делу.
Помощник Военного Прокурора Войск МГБ СССР