Некрочип
Шрифт:
Айрин правильно поняла этот более чем прозрачный намек и сказала:
– Иди прямо сейчас в ванную. А в воду добавь немного «Рэдокса».
– Спасибо, я так и сделаю. А ты уже пойдешь, наверно, спать?
– Да.
– Правильно, не стоит меня дожидаться. – Вопрос о пустующей спальне Слайдер решил оставить на потом и его ждала перспектива провести вторую ночь на софе. – Мне сегодня нужно кое над чем поразмыслить. Что ж, приходится иногда. Работа такая.
Айрин кивнула головой и, не сказав ни слова, пошла вверх по лестнице. Слайдер никак не мог понять, что сделалось с его супругой, но то, что с такой женщиной жить можно, было уже совершенно очевидно.
Принадлежавший Диксону дом в Норд-Хэрроу был вполне типичным индивидуальным домом, построенным в 30-е годы в этом районе рядом с тоже вполне типичным обсаженным с двух сторон деревьями загородным шоссе, и отличался от своих многочисленных собратьев только тем, что сохранил свой первозданный вид, избежав перестройки или модернизации. Каким-то чудом уцелели даже старые ворота в форме солнца, поднимающегося из-за горизонта; двери и оконные переплеты тоже с тех пор ни разу не заменялись. Но особенно старомодным казался гараж с деревянными воротами и покрытой толью крышей, который был в свое время главной приманкой, которую придумали проектировщики, чтобы заманить в пригород переселенцев из городских районов Лондона.
Госпожу Долли Диксон Слайдер застал за работой в палисаднике перед домом. Услышав звук отодвигаемой щеколды, который донесся до нее со стороны калитки, она распрямилась навстречу гостю. В длинной холщовой рубахе, юбке неопределенного фасона, соломенной шляпе и садовых перчатках эта женщина выглядела такой же вневременной, как и ее жилище.
– Вот, занимаюсь бегониями, – сказала она. – Боб просто обожал их, а мне, если честно, они никогда не нравились. Лепестки такие мясистые, что весь цветок выглядит как-то ненатурально. Я их держу только как память о покойном, но и они, похоже, уже умирают. – На лице миссис Диксон появилась печальная улыбка. – Может, я как-то подсознательно делаю им вред? Но нет, думаю, эта все же не так.
Слайдер поймал себя на мысли, что вновь получает удовольствие, слушая необыкновенно приятные переливы голоса хозяйки, ее мягкий и совершенный по звучанию выговор. Как-то ему доводилось раньше слышать – правда, он не помнил уже точно, где и от кого, – что Долли имела какое-то чуть ли не аристократическое происхождение. Так что для копа Диксона это была вполне удачная партия.
– Я ничего не знаю о бегониях, – сказал он. – Потому что к этим цветам у меня тоже никогда не было особого интереса.
– Знаете, у меня так получилось на днях, что когда я на них смотрела, то вдруг моя рука как-то сама собой потянулась к одному цветку, я его погладила и стала с ним разговаривать, прямо как с человеком. Это были всегда самые любимые цветы Боба. Но, кажется, сейчас уже время пить кофе, – сказала миссис Диксон, освобождая свои руки от садовых перчаток.
Руки хозяйки, как и ее лицо, оказались загорелыми и в веснушках, но кожа на них была до такой степени обвислой и морщинистой – в отличие от тугой, блестевшей на солнце кожи лица, – что Слайдеру сначала даже показалось, будто у нее под садовыми были надеты еще какие-то перчатки. Он подумал, что она, должно быть, сильно потеряла в весе за последнее время.
Миссис Диксон поняла по направленному на ее руки взгляду гостя, о чем он сейчас думает, и постаралась отвлечь его внимание.
– А что это у вас в коробке? – спросила она, кивнув головой в сторону предмета, который держал в руке Слайдер.
– Да так, небольшой торт, – сказал он. Молодая продавщица, отпускавшая ему торт в магазине, перевязав коробку узкой атласной ленточкой, сделала на картонной крышке, кроме узла, бантика еще и небольшую петельку для пальца покупателя, на котором он теперь и висел. Слайдер, вдруг увидевший себя как бы со стороны, испытал такое сильное смущение, что его можно было бы сравнить разве что со стыдом, который будет переживать какой-нибудь завсегдатай бара, выпивающий за вечер по десять пинт пива, если его вдруг застанут за плитой на кухне с повязанным вокруг талии передником.
– Я долго думал, с чем придти к вам, и вот решил... – сказал он, как бы извиняясь.
– Наоборот, это очень даже хорошо, – проговорила Долли с той непринужденной снисходительностью, которую приобретают дамы, всю жизнь работающие во всевозможных общественных комитетах. – Кофе пить скучно, если его нечем закусить. Но давайте сначала пройдем в дом.
Когда Слайдер проследовал за хозяйкой в переднюю дверь, первое, что он испытал, находясь в доме своего бывшего шефа, было ощущение, что в нем как-то по-особому пусто и безмолвно. А еще здесь пахло воском для мебели с лавандовой отдушкой, пахло коврами, расстеленными на полу в комнатах, в одной из которых, наверно, было жарко от светившего прямо в окно солнца, а в другой раздавалось мерное тиканье часов. Слайдеру вспомнилось, что примерно такое же впечатление производил на него в детстве его родительский дом, когда он вдруг возвращался в него из школы раньше обычного. И всякий раз знакомое до мельчайших подробностей жилище представало перед его удивленным взором в каком-то совершенно неузнаваемом виде, как будто он заставал его в момент неведомой никому метаморфозы.
Так же, как снаружи, дом Диксона все годы, прошедшие с момента его постройки, оставался и внутри, можно сказать, virgo intacta [8] : никаких сломанных перегородок, перестраиваний или пристраиваний, перемещений каминов и дверных проемов. В доме было много хорошей, дорогой мебели, но вся она отвечала вкусам двадцатилетней давности. Качество и стиль внутреннего убранства говорили о том, что каждая покупка делалась после того, как тщательно продумывались все детали, и раз привезенная и установленная вещь с места уже не сдвигалась. Потому что Долли Диксон меньше всего была склонна к бесконечным перестановкам мебели, переклейке обоев и перепланировке комнат, которыми так одержима была Айрин. Ее дух пребывал в мире с окружавшими ее предметами.
8
В девственном состоянии (лат.).
Миссис Диксон пригласила Слайдера пройти с ней в кухню. А там все в этот момент буквально сияло от бившего прямо в окно солнца. Но даже при таком ярком освещении Слайдер нигде не заметил даже самых незначительных следов грязи. Вся мебель и кухонное оборудование, казалось, были такими же новыми, как в день их установки, несмотря на то, что с тех пор прошли уже годы и годы, о чем можно было догадаться хотя бы по тому, что стоявшая на своем первоначальном месте кухонная плита уже давно нигде не встречалась, а кремовые и зеленые керамические плитки, которыми были облицованы стены, со времен войны вообще уже больше не выпускались. Дверь в сад была открыта, и через нее этот чрезвычайно ухоженный зеленый оазис казался таким безупречно красивым, что его вполне можно было принять за живописное полотно круговой панорамы. Слайдер устремил свой взгляд на опрятный зеленый газон и утопавшие в цветах рабатки, чтобы только не видеть лишний раз стоявшие на деревянной решетке возле мойки маленький кофейник и одну-единственную тарелку, которые неизбежно наводили на мысль о том, как, должно быть, невесело на душе у недавно овдовевшей женщины, когда она в полном одиночестве сидела на кухне за своим скромным завтраком. Но, кроме этих двух предметов, здесь было множество других деталей, которые говорили о незавидном положении миссис Диксон, оставшейся доживать свой век в доме, где, кроме нее, не было ни одной живой души. Слайдер мысленно поставил себя на ее место, и ему сделалось как-то не по себе.
– Ваш сад выглядит просто замечательно, – сказал он.
– Пока что мне удается поддерживать его в таком состоянии. – Положив в сторону перчатки, она взяла со стола чайник и подставила его под кран. – Раньше садом у нас занимался только Боб. Это была его настоящая страсть. Если у него бывала когда-нибудь хоть одна свободная минута, он сразу же направлялся туда, чтобы ухаживать за своими любимыми растениями. – Она улыбнулась, адресуя свою улыбку в ту же сторону, куда были обращены и ее воспоминания, как будто надеялась, что эта улыбка может быть ей возвращена. – Если бы мне пришлось устраивать сад по моему вкусу, то его планировка не была бы такой строгой, и, конечно, я посадила бы гораздо больше цветов. Но это всегда был больше его сад, чем мой.