НекроХаник 2
Шрифт:
— Когда быть готовыми к выходу?
— Через пятнадцать минут. Я со своими и Герасимом пойдем первыми, следом пятнадцать пластунов. Остальные помогут вашим людям у картечниц и будут держать оборону. Если выделите хотя бы взвод, будет неплохо.
— У тебя будет сорок человек под моим управлением. Здесь останутся только те, кому держать последний бой, если мы облажаемся.
— Спасибо, господин гауптман. Только вы винтовки и револьверы используйте в крайнем случае. Лучше тесаками. Чтобы на вас раньше времени зверье не бросилось.
— Я скажу комрадам. Сам железо прихватил?
Сергий показал остро наточенную ковырялку, с которой возился весь вечер:
— Да, есть кое-что про
Глава 5
Дирк считал, что в этой жизни его ничего не может испугать. Когда унтера зажали у забытого богом румынского хутора с единственным патроном для винтовки “Маузера”, он покрепче сжал зубы и практиковался в штыковом бое. Тогда еще он был зеленым юнцом, спешно набранным в армию ополченцем, и с командиром познакомился позже. Как раз после этого рейда — весь в чужом дерьме, кишках и вонючих остатках мозгов. Он и двое бойцов, списанных из-за полученных травм.
После рейда в Крайову фон Шольц получил гауптмана, а Дирк шрамы на спине: скользил по накренившейся стене, не обращая внимание на торчащие гвозди и прочий мусор. Подранную тушку позже подлатали, зато не сожрали, как идиота проводника. С чего старик в дурацкой овчинной папахе решил, что на второй этаж полуобвалившегося дома никакая зараза не полезет, совершенно непонятно.
В любом случае, штурмовик до этой ночи считал, что его больше ничего не сможет удивить до мокрых подштанников. Давно не салага из фольксштурма, призванный под конец затянувшейся резни на границах. Топай себе по хрустящему под ногами песку следом за редкой цепью пластунов, которые мелькали серыми тенями впереди. У всех русских винтовки с примкнутым штыком. Некоторые забросили оружие на ремне за спину, сжимают в руках тесаки, которыми щедро поделилась последняя атакующая волна вчера. Все просто — контролируй фланги и тыл, да перебирай ботинками.
Почти треть дороги прошла в полной тишине, только изредка у кого-то позвякивала амуниция. А потом начался ад.
По цепочке передали, вызвав гримасу недоумения на лице унтера:
— Мертвяков не трогать! Не трогать!..
В смысле?
Выпученными глазами Дирк смотрел, как впереди начали шевелиться трупы и вот один покойник медленно поднялся, потом второй. Скрюченные тела дергались, приноравливаясь к тому, как управлять раздувшимся на жаре мясом. Качались под лунным светом, кружились на месте. Будь хоть один из мертвяков рядом — немец бы уже кромсал железом, наплевав на приказ. Но зомби были впереди, перед замершими пластунами. Стояли, пучили вытаращенные глаза, а затем на удивление бодро повернулись в сторону невидимых во тьме холмов и пошли. Пошли, загребая песок ногами. Все быстрее и быстрее, чтобы побежать, пропав в черноте африканской ночи. Оставив после себя ощущение непередаваемого ужаса, перехватившего горло и тошнотворный сладковатый запах тлена.
— Вперед! — прохрипел застывший слева гауптман. Похоже, фон Шольца проняло не хуже остальных. И штурмовики сделали этот самый трудный шаг, подчиняясь воле командира. Вслед за русскими, кто шипел про себя проклятия, стараясь не отстать от староверов и худого парня с монахом, рванувшими вслед за волной нежити.
Собранные в крохотный ударный кулак остатки роты бежали на запад, к Эль-Увайнату. Туда, где враги за невысокими заборчиками расставили на подготовленных позициях пушки и картечницы. Туда, где уже началась заполошная стрельба и вопли. Всполохи выстрелов прекратились меньше, чем за минуту, и навстречу штурмовикам доносился переполненный ужасом многоголосый вопль. Точно такие же звуки долетали слева и чуть-чуть справа. Судя по
Когда германцы ворвались в деревню, живых там уже не было. Исковерканные тела, лежащие между глиняных лачуг. Костры на западной окраине. И мелькающие южнее непонятные горбатые тени.
— Артиллерию и картечницы под контроль! Дирк, кто из наших может с пушками управляться?
— Вагнер разбирается, господин гауптман!
— Пусть командует!. Развернуть, накрыть огнем дорогу к холмам и сами холмы! Если томми сунутся для контратаки, их нужно причесать против шерсти! Снарядов не жалеть!
— Есть, господин гауптман!
У последнего костра с левой стороны стоял бледный Макаров, опираясь на заботливо поддерживающего его горбуна.
— Герасим, предупреди всех, чтобы зверье не трогали.
— Ты про мертвяков, Сергий?
— Нет, те дальше рванули, за живыми. У поднятых сил хватит еще на пару часов, не больше. Я про зубастиков.
Присмотревшись к границе темноты, монах почувствовал, как у него на голове дыбом встают волосы.
По краю освещенного пространства замерло штук десять гиен: огромных, мрачных, с оскаленными пастями. В отсветах костра ярко вспыхивали глаза, изредка доносилось недовольное тявканье.
— Они зачем здесь? — сипло спросил вахмистр Кизима, сжимая винтовку и направив жало штыка вперед.
— Мертвечины обожрались, а дикарей настоями поили. Поэтому могут меня послушать… Здесь вокруг столько погибло за эти минуты, что Тьму можно черпать без меры. Если я собачек смогу подчинить, слушаться будут, как родную маму. А собачки нам нужны. Нам еще все вокруг холма патрулировать. И разбежавшихся негров отлавливать…
— Собачки… — трое староверов с напряженными лицами смотрели, как парень бредет вперед, останавливается на границе освещенного пятачка и начинает тихо рычать. Еле слышно. Не повышая особо голос. Но при этом — властно, говоря каждой хвостатой твари рядом: я главный. Я — ваш хозяин. Я требую, чтобы вы повиновались беспрекословно…
Спикировав сверху, Федор приземлился на плечо Макарова и зло каркнул, заставив людей вздрогнуть. Ворон встопорщил перья, разглядывая гиен и щедро делясь многократно увеличившейся силой, вобрав попутно в себя остатки погибших душ. Ветер трепал невидимые черные клубки, разрушая ауру смерти, но зачерпнутого чернильного ужаса было столько, что склонив головы к человеку сначала пошла одна самка, за ней потянулись остальные. Рядком позади выстроились самцы, повизгивая и демонстрируя полную покорность.
— Хорошие мои… Смелые… Сильные… Нюхать. Нюхать… — Сергий поднял кусок черной руки, оторванной по локоть, протянул перед собой. — Искать. Запах чуете? Искать. И убивать… Убивать…
Бросив остатки чужого тела перед собой, парень посмотрел, как гиены крутнулись на месте и рванули в ночь.
— Все, теперь местным не позавидуешь. Все, кто пил шаманские настойки, меченые. Кто доживет до утра, спасется. Но я очень надеюсь, что их будет мало. Нам против толпы не выстоять.
Вторя молодому некроманту, за спиной гулко жахнуло первое орудие. Вагнер начал дирижировать концертом, щедро посылая гостинцы на запад. Скорее — не уничтожить врага, а напугать. Обозначить, кто здесь и сейчас хозяин. И превратить дезорганизованное отступление в беспорядочный драп. Трофеи считать будем утром. Пока же надо воспользоваться моментом и заставить перепуганное человеческое стадо бежать без оглядки. Как можно дальше. До самой Атлантики.