Некромант, держи меня ближе
Шрифт:
— Ты должен простить ее.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, поэтому помолчи, — я застегнул кофту. — В последнее время на меня много чего навалилось.
— Ну и что? — сказала она. — Это не дает тебе права забыть все то, что она для нас сделала, — Хейли пристально посмотрела мне в глаза. Я всегда удивлялся той отваге и уверенности, что отражаются в ее глазах. Но не должен был. Ведь она такой была с детства.
— Ты не понимаешь.
— Она облажалась, — сказала Хейли, толкая меня в грудь. — Смирись с этим. Если кому-то это и должно сойти с рук, так это маме.
—Это
Она посмотрела на меня.
Я хотел обнять свою сестру и попытаться избавиться от ее взгляда, но после происшествия с мамой я боялся прикоснуться к ней. Что я узнаю?
— Послушай, Хейли, я знаю, что ты умница. Ты, должно быть, надерешь мне задницу в Jeopardy! [31], но эта ситуация нова для нас всех, так что не лезь.
Хейли снова прислонилась к машине и выпрямила руки. Я передразнивал ее позицию, пока она не сдалась. Она обхватила меня руками и крепко обняла. Я осторожно обнял ее в ответ, прижимаясь щекой к ее лбу. Я чуть не заплакал, когда не нашел в ней ни капельки страха. Она, должно быть, обеспокоена нашей с мамой размолвкой, но она не боится.
— Только не медли, — пробормотала она мне в кофту. — Если ты так поступишь, проблемы начнут гложить тебя.
— Сделаю все, что в моих силах, — я еще раз сжал ее и отпустил.
Она вытерла слезы ладонью.
— Увидимся, придурок.
— Хорошо, плакса.
Она слегка улыбнулась и направилась к дому.
— Эй, Хейли?
Она остановилась и повернулась.
— Хочешь навестить папу на следующей неделе? — я никогда не говорю о его могиле. Мне не нужно. — У меня будет несколько выходных, — сказал я тихо. Я знал, что Хейли согласится. Казалось, горе мамы как-то отличалось от нашего. Вероятно, из-за того, что она была его женой, а мы детьми.
Хейли кивнула, не отрывая взгляда с земли.
— Я принесу цветы из зеленого дома мамы.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — фыркнула она. Когда она подняла взгляд, ее глаза были печальны. Она прогнала меня жестом. — А теперь проваливай.
— Я тоже тебя люблю.
Она помахала, не глядя, и зашла внутрь.
15
Я слышу стук, но ты не можешьвойти [32]
К тому времени, как мы вернулись ко мне домой, я валился с ног. Я был эмоционально истощен, обескуражен и все еще зол, а моя спина адски болела. Я, наверное, должен был показать ее маме, но она бы только еще больше разволновалась, а мне хватило уже нервов на сегодня. Хотя это
Я медленно вытащил аптечку из шкафа, шипя от того, как запекли мышцы при повороте.
— Ты должен был позволить маме посмотреть на свои раны, — прохрипел Рамон насмешливо.
— Спасибо. Поможешь мне, а?
Он решил не продолжать этот разговор, но оторвал старую повязку с явным пренебрежением.
— Ты ненавидишь меня, да?
Рамон не ответил. Он промыл воспаленные участки, игнорируя мои жалобы.
— Воспаления нет, — сказал он. — Пока. И не похоже, что раны заживают, — Рамон взял антисептик и налил немного на ватный тампон. Он тщательно промыл длинные царапины ватой, прежде чем нанести мазь. — Если раны начнут гноиться, я звоню твоей маме.
— Как обычно, — сказал я сквозь сжатые зубы. Не то что бы я слабак, но вся моя спина была похожа на один гигантский синяк, и, хотя мазь увлажняла царапины, она все еще болела.
Рамон закончил наносить мазь и приложил новый тампон.
— Скоро нам понадобятся еще лекарства.
Я промычал в ответ и достал кружку из шкафа. Я поставил греться кастрюлю с водой на плиту. Я кинул туда пару таблеток обезболивающего и смотрел на воду, пока та подогревалась. Знаю, что смотреть в кастрюлю – это как-то тупо, но наблюдать за водой было здорово: это успокаивало. Мне много довелось узнать со вчерашнего дня, но я не приблизился ни на сантиметр к пониманию того, что должен делать. У меня закончились идеи. Я не мог присоединиться к Дугласу. Помимо того, что это было морально неправильным, это еще было и самоубийством. Побег также не был выходом. Он либо найдет и убьет меня, либо же убьет кого-нибудь из моих близких, или сделает еще что-то ужасное. И, хотя я теперь знал, что мои силы были связаны, это не изменяло того факта, что они связаны.
К тому времени, как вода закипела, я приготовил мамин чай от бессонницы. Я передал Рамону его кружку и аккуратно сел в кресло, уперевшись в подлокотник, чтобы снять напряжение со спины. Рамон включил по просьбе Брук новости. Между рассказом, Сихокс [33] и прогнозом погод, было вставлено тридцатидвухсекундное объявление о Брук.
— Эй, это же мой дом! — выкрикнула она.
Диктор не раскрыл ее имени или фотографии, заявив лишь, что сегодня утром молодая девушка была найдена убитой. К счастью, они не показали никаких кадров с семьей Брук и не успели взять у них интервью. Я надеялся, что у ее родителей хватит времени оплакать Брук.
Как только новости закончились, мы переключили на другой канал, чтобы узнать, о чем говорят там. Но никакой другой информации не было. Кажется, полицейские не распространялись по этому поводу. В противном случае, дикторы уже давно бы растрезвонили об этом. Сиэтл не был местом насильственных преступлений, и, как только они увидят фото Брук с выпускного вечера, все телевизионные продюсеры штата будут потирать руки в злом ликовании.
Мы с Рамоном сидели в неловком молчании, в то время как в новостях рассказывали о численности лосося. Думаю, Рамон тоже хотел бы утешить Брук, но не был уверен, что сказать, как и я.