Некроманты (сборник)
Шрифт:
Трактирщик кинул на него недовольный взгляд. Ага, задел, значит, все-таки.
– Я ж ведь много хожу по миру, много чего повидал, – как ни в чем не бывало продолжил бог огня. – А вот так, чтобы прийти после долгой дороги в трактир в поисках отдыха не только для ног, но и для души в веселой компании, да думать потом, а не перепутал ли его с погостом, – это со мной впервые.
Трактирщик заметно дернулся при слове «погост» и боязливо оглянулся. Словно ожидал, что из темного, покрытого паутиной угла вдруг выскочит мертвяк.
– А ну
– Да тише ты, – шикнул наконец человек. – Не говори здесь так.
– Да шучу я, – поднял руки бог огня. – Натура у меня такая: одни шутки на языке вертятся, а язык-то без костей. Мне уж и рот пытались зашить, а все одно не помогло… Ну да не о том речь, – прервал он сам себя и обеспокоенно нахмурился (почти без притворства). – Случилось у вас здесь чего?
– Случилось… – кивнул трактирщик и, быстро оглянувшись по сторонам, наклонился над стойкой ближе к собеседнику и быстро прошептал: – Нет у нас больше погоста.
– Как так – нет?
Человек развел руками.
– Что ж за деревня без погоста? Где ж вы своих мертвых хоронить будете? Или вы нашли ход в сады Идунн и теперь, как боги, не будете стареть?
– Тише, – еще раз шикнул трактирщик. – Я тебе расскажу, – и пальцем поманил, мол, наклонись поближе, чтоб не орать на весь зал.
Локи лег грудью на стойку.
– Два дня тому это случилось, – шепотом заговорил местный. – До того – так здесь весело было. И пили, и пели, и морды били, даже плясали иногда. А потом вдруг пришел этот человек.
– Какой?
– Поди его пойми, какой он. Никакой. Не молодой, не старый, не высокий, не низкий, не толстый, не худой. Никакой. И одет тоже никак.
– Голый, что ль?
– Да не! Голого бы кто пустил сюда! Просто… ну… – трактирщик помахал руками. – Вот по тебе видно, что ты странник с юга и что деньжата у тебя хоть и водятся, да не всегда.
Локи глянул на свою ярко-зеленую рубаху, выглядывающую из-под видавшей виды куртки из кожи хорошей выделки (его обычный вид для мидгардских путешествий) и качнул головой: значит, правильно он выбрал себе рассказчика, наблюдательный человечек.
– А тот был – никакой. Что-то темное на нем, то ль богатое, то ль заношенное – не разберешь. Приехал он к нам на своей повозке. Мы-то думали, как обычный человек, вот как ты, к примеру, зайдет в трактир, выпьет с дороги. А он первым делом спросил, большой ли у нас погост.
– Ишь ты! – округлил глаза Локи.
– Да погоди ты удивляться! – Трактирщик уже вошел во вкус и говорил теперь с явной охотой. – Мы-то тоже удивились тогда, но подумали, мало ль, у него в дороге кто помер и в повозке лежит. А добрый человек не захотел хоронить его среди леса или поля, к другим людям отвез, чтобы, значит, все, как положено, справить. Ну, повели его. Показали. Мол, немаленький погост, да место найти можно. А он аж затрясся,
– От чего? – Теперь Локи удивился по-настоящему.
– Вот и мы тоже спросили. Он нам и объяснил. Грядет Рагнарёк. А в Рагнарёк что предсказано? Войско мертвых поднимется! Под предводительством загробной владычицы пойдут на мир богов и людей те, кто некогда сами добрыми людьми были. А он, оказывается, нашел способ вернуть мертвых с того света. Чтобы, значит, они не царице Хель служили, а нам всем. Удивлен? Вот как оно…
«Удивлен» – вовсе не то слово, что могло бы описать состояние Локи. Ошарашен, потрясен до глубины души, сбит с толку. И кто? Бог огня и обмана! Услышавший от простого смертного то, о чем в городе асов и говорить-то боялись. И не без причины: после того, как сумасшедшая вёльва произнесла свое пророчество, слишком многое переменилось, и те, кто раньше были друзьями, нынче глядели друг на друга с подозрением. И хотя Один и говорил побратиму, что не верит, будто тот сможет пойти против богов, и хотя Локи сам не хотел в это все верить, все же, все же…
– Погоди, – поднял ладонь бог огня. – Я слышал пророчества о Рагнарёке. Но он же еще не скоро. Бальдр должен умереть. Локи… должны поймать и привязать к скале… – Он все же не сдержался и вздрогнул, как всякий раз, когда приходилось вспоминать это предсказание. – И потом… Через три холодные зимы…
– Так вон сам же сказал, – ответил ему человек, – погодка-то не задалась. Уж две зимы жестокие пережили, да и лето теплом не балует давно. Это, что ль, летнее тепло? – он кивком указал в сторону входной двери. И Локи был вынужден с ним согласиться. Теплом за дверью и не пахло.
– Но Бальдр жив, – возразил он. – И Локи…
– Откуда ты знаешь, человече, что у них там творится? – с грустью вздохнул трактирщик. – Пророчества в незапамятные времена были сделаны. Когда еще боги являлись людям. С тех пор столько воды утекло. Не приходят они больше в Мидгард. Откуда ж нам знать, может, они и впрямь собирают там рати, готовясь к последней битве. А значит, и нам надо готовиться…
Локи сглотнул. Открываться ему не хотелось, а больше возразить было нечего.
– И что, – только и спросил он, – человек этот на погосте стал делать?
– Да мы не видели. Выгнал он нас. Сын кузнеца, средний, пролез туда меж кустов подсмотреть, да только когда вернулся, двух слов связать уже не мог. До сих пор трясется. Оно и немудрено. Целый погост мертвецов встал.
– И что ж?
– Да ничего ж. Сперва кое-кто из живых-то обрадовался. Особенно кто недавно схоронил родителей, или супруга, или детишек. Да только… Вернулись в наш мир, а не живые они. Не говорят, не делают ничего. Не помнят!
– Где они теперь?
– Да где ж им быть? На погосте и есть. Дождь им не страшен. Еда без надобности. Ходят там целыми днями. Стонут о чем-то… А точно и не знает никто – умом никому неохота трогаться.